www.foma.ru
«ФОМА»
№8 (100) август 2 011
— Журнал О правОславИИ для шИрОкОй аудИтОрИИ
православ ный журнал д л я сомневающи хся • ав г уст 2 011
Истории веры известных людей...
Истории веры известных людей...
...и каждого из нас
...и каждого из нас
Ответы на простые вопросы...
Ответы на простые вопросы...
Евгений Миронов, Наталия Варлей, Егор Бероев, Артур Смольянинов,
Диана Гурцкая, Вячеслав Бутусов, Илзе Лиепа, Дмитрий Дюжев, Петр Мамонов
Евгений Миронов, Наталия Варлей, Егор Бероев, Артур
Смольянинов, Диана Гурцкая, Вячеслав Бутусов, Илзе Лиепа,
Дмитрий Дюжев, Петр Мамонов
истории сомнений и откровений, поисков и обретений,
жертвенности и любви, дружбы и милосердия, потрясений и счастья
истории сомнений и откровений, поисков и обретений, жертвенности
и любви, дружбы и милосердия, потрясений и счастья
как появилось слово “Православие”, можно ли молиться своими словами, почему
женщины покрывают голову в храме, кто написал Библию, может ли верующий
обойтись без Церкви?
как появилось слово “Православие”, можно ли молиться своими словами, почему
женщины покрывают голову в храме, кто написал Библию, может ли верующий
обойтись без Церкви?
...и глубокий разговор о сложном
что ждет нас после смерти, есть ли предназначение у человека,
как побороть равнодушие, зачем человеку вера, можно ли быть
счастливым без Бога?
подробности условий подписки на стр. 93подробности условий подписки на стр. 93
www.foma.ru Подпишись прямо сейчас: 8-800-200-08-99
(звонок по России бесплатный)
www.foma.ru
Подпишись прямо сейчас: 8-800-200-08-99
(звонок по России бесплатный)
По вопросам размещения рекламы: reklama@foma.ru
Стр.1
СветСвет
Ни пустоты, ни тьмы нам не дано:
Есть всюду свет, предвечный и безликий...
Вот
полночь. Мрак. Молчанье базилиТы
приглядись: там не совсем темно,
Там на стене есть узкое окно,
Мерцающее тайною во храм
Ты приглядись: там не совсем темно,
В бездонном, черном своде над тобою,
Далекое, чуть видное, слепое,
Мерцающее тайною во храм
В бездонном, черном своде над тобою,
Там на стене есть узкое окно,
Далекое, чуть видное, слепое,
Из ночи в ночь одиннадцать столетий...
А вкруг тебя? Ты чувствуешь ли эти
Кресты по скользким каменным полам,
Гробы святых, почиющих под спудом,
И страшное молчание тех мест,
Исполненных неизреченным чудом,
Где черный запрестольный крест
Воздвиг свои тяжелые объятья,
Где таинство сыновнего распятья
Сам Бог–Отец незримо сторожит?
Из ночи в ночь одиннадцать столетий .
А вкруг тебя? Ты чувствуешь ли эти
Кресты по скользким каменным полам,
Гробы святых, почиющих под спудом,
И страшное молчание тех мест,
Исполненных неизреченным чудом,
Где черный запрестольный крест
Воздвиг свои тяжелые объятья,
Где таинство сыновнего распятья
Сам Бог–Отец незримо сторожит?
Есть некий свет, что тьма не сокрушит.
Иван Бунин, 1927
Есть некий свет, что тьма не сокрушит.
Иван Бунин, 1927
Ни пустоты, ни тьмы нам не дано:
Есть всюду свет, предвечный и безликий...
Вот
полночь. Мрак. Молчанье базилики,ки,
отрезвляет
и возвращает к мыслям
о надежде на лучшее. Я отчетливо
помню эти серые унылые времена,
несмотря на то что был молод и более
восприимчив к маленьким жизненным
радостям. Видимо, действительно
наступили времена быть реалистами.
Темной ночью Луна видится плоской
потому, что на фоне черного неба видна
только светлая сторона. Быть только
пессимистом — значит быть утерянным
для жизни. Для обьемности необходимо
быть еще и оптимистом. У меня не
было проблем, связаных с гонениями
на веру, но от этого я ничуть не меньше
ощущал себя загнанным. Наша жизнь
равноправно лежит в области прошлого,
настоящего и будущего, но всему
свое время, и каждый из этих периодов
мудро расположен в пространстве,
а оттого и своевременен.
Мода на ужасы (с. 16) — это само
по себе ужасно, хотя здесь утешает
недолговечность всякой модности.
В одном эпизоде статьи меня охватил
восторг совпадения: «…Как говорил
святитель Филарет, митрополит
Московский, “творческое слово есть
как адамантовый мост, на котором
поставлены и стоят твари, под бездной
Божией бесконечности и над бездной
собственного ничтожества”».
Я вспомнил знакомые строки:
Посмотри, как узки
бриллиантовые дороги,
Нас зажали в тиски
бриллиантовые дороги.
Чтобы видеть их свет,
мы пили горькие травы.
Если в пропасть не пасть,
все равно умирать от отравы
На алмазных мостах
через черные канавы.
И. Кормильцев
«Бриллиантовые дороги»
Опять же, если мы научимся вдумчиво
высмеивать ужасы, то обретем
долгожданную полноту покоя. Не
знаю, смог ли бы я дотронуться до
черта со сковородкой, но ради смеха
попросил бы его испечь блюдо мексиканской
кухни.
Страх Божий — это еще и страх
потерять связь с Богом.
Кинематограф страха (с. 24) —
это по всей видимости иллюзия страха.
А всякий иллюзион предполагает
какие-нибудь фокусы. А фокусы — это
ловкость рук и никакого мошенничеФото
Владимира Ештокина
ства. Значит, без обмана. И значит,
само собой, без лукавого. А значит,
с Богом. Иначе опять пустота.
Поэтому ужасно все, в чем нет
Бога.
Не удержусь и скажу, что продюсерское
кино можно было бы назвать
пародией на кино, если бы оно способно
было насмешить. Видимо, призвание
продюсерского кино в том, чтобы
напугать зрителя. Это у продюсеров
получается намного чаще. Даешь
терапевтическое кино!
Дети минут (с. 52) — это секунды,
то есть мгновенья. А минуты — дети
часов, как часы — дети времени,
как время — дитя вечности, как вечность
— детище Господа.
Цой — мощный в своей цельности
человек. Его тексты ясны и просты.
Я поддерживаю размах Марины
Андреевны, когда она говорит о текстах
Виктора в масштабах всемирной
культуры. Это достойно того. И это
уже определено нашей историей.
В данном случае нет нужды прибедняться,
Виктор — вполне подходящий
пример возможности человека нашего
времени приблизиться к состоянию
совершенства. Со временем мы
удостоимся более убедительных примеров.
Я
видел сон про Виктора Цоя, он
действительно с нами, но только далеко
в пределах видимости. А в пределах
слышимости по-прежнему близок.
Потому что, как точно пишет Марина
Андреевна, он «лаконичен», и речь
идет не просто о лаконичности, а о
«художественной лаконичности», имеющей
древнейшие истоки.
В этом номере несколько раз употребляется
эпитет художественный;
может, в этом и есть панацея от ужаса.
Творец и художник близки по родству
духа, значит, спасение хотя бы отчасти
лежит в области творчества, где
главенствует особый воздух необязательного
созидания и где, хочешь не
хочешь, но сам восторженно запоешь.
Письма о любви (с. 4). Писать
о любви — это счастье иметь такой
высокий позыв. Вот уж действительно,
тема любви — это песнь всех песен.
Любовь облагораживает и открывает
невиданную красоту во всем — и в
людях, и вне людей. Письма ценны
тем, что это хроники дней. Они не
выдуманы, они документальны. Это
метафизическая машина времени, да
еще с perpetuum mobile в придачу.
Одно слово — ЛЮБОВЬ, и больше
ничего не надо. В нем есть все, в нем
корень вселенской жизни. Бери это
все — или сколько можешь. Правильно
битлы спели в своем письме к человечеству
— All You Need Is Love!
Краткая история творения (с. 28)
вполне закономерно проистекает из
темы любви с упоминанием слов апостола
Иоанна о Боге: «…Он прежде
возлюбил нас». Вот и вся краткая
история творения, казалось бы.
Спасибо Сергею Худиеву за призыв
к вечной радости. К стыду своему, не
помню, где прочел долгожданный ответ
на вопрос о смысле жизни, но там было
упомянуто высказывание старца, которое
гласило, что смысл жизни заключается
в блаженстве. Наверное, вечная
радость и есть блаженство. А кто блажен,
тот уже вступил в жизнь вечную.
Почему-то «Божественная
комедия» у нас легко прижилась,
а Божественная драма — не очень.
Популярность в вещественном мире —
это показатель уровня зарядки нашей
духовной батарейки.
И вновь — мысль о том, что творчество
поможет нам спастись; в нем
по сути все делается из ничего, как
и полагается с начала времен. Господь
сотворил нас не по необходимости, но
по образу и подобию Своему. А нас
ничем не обязал, тем самым предоставив
истинную свободу, зная, что душа
не предаст своего Создателя и всегда
будет стремиться к Нему.
Слава Богу за то, что он претворяет
зло в добро, иначе пришлось бы
придумывать неологическое значение
слова ужас. Как говорится, ужас — это
не то слово!
Счастливый страдалец (с. 34).
Здесь мне, конечно, просто плакать
хотелось. Вообще в ходе чтения сотого
выпуска «Фомы» во мне созрели два
желания, первое — познать любовь
во всей ее значимости, второе —
почувствовать себя счастливым страдальцем.
Но теперь понимаю, что это
неразрывные вещи, и вполне достаточно
обойтись чем-то одним. Радует
то, что это вполне доступно.
P. S. Чувствую себя ужасно неловко,
мысленно прыгая от одной статьи
к другой и выщипывая у авторов по
кусочку из общего смысла, но пусть
это будет своеобразной беззвучной
кодой «Фомы».
Слава Богу за все! ■
Стр.2