Жертвы дракона

Было тихо, только река Дадана слабо шумела внизу под обрывом. <...> На краю неба уже поднимался Охотник* в ярком Поясе из трех светлых Раковин и протягивал вперед свой остропламенный Дротик**. <...> Ночь была холодная, но перед крупной охотой или войной Анаки остерегались закапываться в листья или покрываться плащами из шкур. <...> Уже девять дней Анаки сидели на берегу реки Даданы без огня и почти без пищи. <...> Вот Альф Быстроногий, Мар Красивый и Несс, друзья-соперники, Илл Бородатый, Лиас большой и много других. <...> Они обитали отдельно весною и летом и сходились вместе только после великих охот на праздник осеннего солнца. <...> Юн Черный взял копье, потом подобрал мешочек с красками и сошел к реке. <...> На реке Дадане у них были три битые тропы. <...> Они говорили, что олени живут раздельно и сходятся осенью справлять в дальних горах праздник осеннего солнца, и ставят колесо, и пляшут кругом вперемежку с женами, точь-в-точь как люди. <...> Тогда он начал второе заклинание, более сильное, - брачное заклинание весенней охоты. <...> Юн Черный перед весенней охотой плясал ее с копьем в руках. <...> Юн обратился к нему, полный трепета, и сказал ему так: - О, Дракон, как ты поглощаешь солнце, дай мне поглотить этих оленей... <...> Оно смотрело на Юна и насмешливо улыбалось. <...> Она стояла на реке Дадане, за полдня ходьбы вниз по течению. <...> Во время оленьей охоты на реке Дадане они выезжали в широких ладьях и ловили туши, которые несло по течению. <...> Юн вспомнил женский лагерь, и сердце его сжалось. <...> В первую весну после их брака Юна принесла ребенка, мальчика. <...> И даже колдовством своим он привлекал мелкую добычу, куропаток и зайцев и посылал их в женский лагерь, прямо к сыну. <...> Безумный гнев охватил Юна, он заскакал на месте и закружился, как будто ужаленный осою. <...> Он выставил вперед правую ногу, упер перед нею в землю ясеневое древко своего длинного копья, подставил навстречу медведю костяное острие и ждал, что будет. <...> И вдруг, в самую решительную минуту, когда копье Юна уже касалось мохнатой груди <...>