Современные нехристианские религии (буддизм, индуизм, иудаизм, ислам и др.)

Научно-информационный бюллетень «Россия и мусульманский мир» выпускается ИНИОН РАН с 1992 года на русском и английском языках. Соучредителем издания является Институт востоковедения РАН. В бюллетене публикуются статьи, обзоры, рефераты, информационные материалы по вопросам взаимоотношений России с исламским миром. Анализируются политические, социально-экономические, культурные, этнические и межконфессиональные процессы в России и странах ближнего и дальнего зарубежья.

Научно-информационный бюллетень «Россия и мусульманский мир» выпускается ИНИОН РАН с 1992 года на русском и английском языках. Соучредителем издания является Институт востоковедения РАН. В бюллетене публикуются статьи, обзоры, рефераты, информационные материалы по вопросам взаимоотношений России с исламским миром. Анализируются политические, социально-экономические, культурные, этнические и межконфессиональные процессы в России и странах ближнего и дальнего зарубежья.

Методические указания рассчитаны на один семестр и включают 19 тем по истории зарождения ислама, его сущности и догматах, социально-культурном и политическом влиянии на общество. Особое внимание уделяется изучению личности Мухаммада ибн Абдаллаха, основателя ислама, влиянию религиозных норм на формирование мусульманской правовой системы, выявлению основных тенденций развития ислама в современном мире.

В статье рассматриваются основные представления и базовые понятия индуистской эстетики. Проблемная область обнаруживает себя в вопросе восприятия европейской культурой эстетики индуизма. В связи с этим актуализируются следующие вопросы: что можно считать оригинальными эстетическими представлениями индуизма? можно ли обнаружить прямые аналогии в других культурах? насколько понятийный аппарат, фиксирующий те или иные эстетические феномены, является уместным и корректным? каково значение религиозной мысли в предложенном эстетическом контексте? Исходя из историко-культурного положения эстетического знания, каким оно представлено в европейской традиции, показаны основные подходы к феномену эстетического, где основное место занимают идеи эпохи немецкой классической философии – «колыбели» эстетической науки (А. Баумгартен, И. Кант). Подчеркнутая неоднородность эстетического знания – свидетельство его проблемного статуса в европейском историко-философском дискурсе, вместе с тем именно она дает возможность увидеть на этом фоне гармоничное место эстетики в индуистской культуре. Главным образом, это связано с особенностями религиозно-мировоззренческих систем. Рассмотрены сходства и различия теоретических и ритуальных представлений и практик в христианстве и индуизме. В частности, общим признается значение «пороговых» людей – лиминалиев в духовной жизни общества. В числе же особых отличий называется «естественная встроенность» эстетики в религиозную систему Индии, в то время как в европейской эстетике религиозный мир – лишь одна из сфер эстетического. Так, на ряде понятий при помощи метода компаративистской текстовой аналитики с опорой на ведущих отечественных востоковедов и зарубежных исследователей (В. Шохин, Д. Зильберман, Е. Торчинов, Р. Генон, Н. Гупта) показывается тождественность религиозно-эстетических представлений в европейской и индуистской культурах, а также намечается возможность взаимного «культурного перевода» ключевых понятий, таких как «эстетика» и «эстетическое», «раса» и «бхава».

В третьей книге «Коранической серии» читатель найдёт разъяснение таких вопросов, как философия ритуального омовения, награда и воздаяние, питание по Исламу, милость Господа творениям, мирская жизнь и судьба, религиозные нововведения, а также сведения о последних днях жизни Пророка (с) и его распоряжениях. Книга выстроена в виде комментариев к некоторым айатам Корана.

Подготовлено на кафедре теории и истории государства и права юридического факультета Воронежского государственного университета.

Данная книга, представленная вниманию уважаемого читателя, входит в кораническую серию, посвященную толкованию избранных аспектов Священной Книги Ислама. Мы подобрали выдержки из тафсиров (толкований Корана) таким образом, чтобы они, с одной стороны, были доступны пониманию широкого круга читателей, и, с другой стороны, отражали всю многоцветную палитру смысловых пластов Откровения. Комментарии к каждому айату включают в себя примечания на предельно разнообразную тематику. Мы надеемся, что данный труд станет для читателя отправной точкой в его размышлениях о смысле жизни и мироздания, и станет важной вехой на пути познания тайн бытия.

«Я не спешил становиться верующим, а воспринимал буддизм скорее как исследователь-психолог. Позже я узнал, что сам Будда советовал именно так относиться ко всем его словам: «Ничего не берите на веру, все проверяйте на собственном опыте…». Как бы то ни было, 8 января 1994 года я побрил голову и стал монахом ордена Ниппондзан Мёходзи. Через полгода пришло время ехать в Японию. Сэнсэй решил, что в Японию мы поедем через Китай». Потом были Индия и Непал, потом опять Китай и Япония. Пять лет странствий в желтом одеянии и с барабаном в руках. И пять томов дневников — они перед вами.

Книга повествует об истории Адама и Евы (мир им), чьи имена известны представителям всех монотеистических конфессий. С точки зрения Ислама, Адам является не только прародителем всего человечества, но и первым Пророком Всевышнего Аллаха. Книга раскрывает важные нюансы коранического взгляда на различные этапы в жизни Адама и Евы, подчеркивая специфику исламского прочтения их истории в сравнении с ее христианским пониманием. При этом данный легкий и увлекательный рассказ рассчитан, в первую очередь, на детскую аудиторию. Он призван в непринужденной форме привить маленьким мусульманам основы исламского мировоззрения, а также воспитать в них любовь ко всем Пророкам Всевышнего и Достославного Аллаха, начиная с Адама, и заканчивая Иисусом и Мухаммадом (да будет мир со всеми из их!) Пусть это домашнее чтение станет интересным и познавательным для всей вашей семьи – как для детей, так и, возможно, для взрослых.

Старообрядчество можно считать «иной» культурой в силу существования собственной системы ценностей, правил, обычаев, норм. Представители указанной этноконфессиональной группы отличались сходством мировоззрения, происхождения, воспитания.

Статья посвящена герменевтическому анализу главного концепта эсхатологического монархизма – образу грядущего эсхатологического царя, восшествие на престол которого ожидается в конце существования мира, незадолго до наступления последних апокалиптических событий. Подобные мифологемы особенно популярны в среде православных фундаменталистов, движения царебожников, наделяющих монарха и монархию особым сакрально-религиозным статусом. Среди них распространены представления о том, что современная Российская Федерация не является легитимным государством. В начале статьи автором анализируется современный российский монархический дискурс, в котором выделяются две разновидности: легитимизм и эсхатологический монархизм. Последний состоит из субкультур православного паттерна, для которых характерны радикальный антиглобализм; мифологемы конспирологического заговора масонов-сатанистов, отступничества иерархии Московского Патриархата; борьба с экуменизмом, модернизмом, тайными католиками, информационными технологиями, банковскими картами, документами, способами кодирования информации, современными технологиями. Содержательную основу данного явления образуют ностальгические мифологемы Золотого века, идеализирующие Российскую империю и царство Ивана Грозного, мифологемы героического мифа о царе как непобедимом герое-воителе, побеждающем злые силы и конспирологические нарративы о царе как о единственной силе, способной противостоять могущественным врагам-заговорщикам. Источниками монархических эсхатологических мифологем преимущественно становятся пророчества, приписываемые с различной степенью достоверности канонизированным святым либо не канонизированным, но широко почитаемым лицам, а также анонимные, псевдонимные и апокрифические тексты. Грядущий эсхатологический царь не рассматривается адептами как преемник российских императоров, он является первым и единственным в своем ряду. Характер использования им монархической власти содержит мифологическую референцию к образу Ивана Грозного. Образ грядущего царя формируются набором мессианских идеологем и мифологем, таких как «грядущий царь – непобедимый военачальник», «грядущего царя будет бояться “сам антихрист”», «царь очистит церковь от иерархов-отступников и различных еретиков», «образ правления будет авторитарным и тоталитарным», «под властью царя Россия станет самым могущественным государством в мире», или «Россия под властью царя будет материально бедным, но духовно богатым государством».

С момента появления церковного раскола в Российском государстве, правительство пыталось выявить и поставить под контроль масштабы его распространения. Официальная власть осуществляла сбор, обработку и анализ количественной информации о состоянии старообрядчества.

Во второй книге «Светоч светочей» из «Коранической серии» читатель найдет раскрытие таких тем, как призыв к благому, справедливость, богобоязненность, загробная и земная жизнь, Божья власть, грех и его виды. «Как правило, в словах людей, сказанных или написанных на протяжении нескольких лет, прослеживаются изменения, дополнения и противоречия. Однако то, что Коран на протяжении двадцати трех лет ниспослания в самых разных условиях войны и мира, унижения и славы, немощности и могущества, в условиях взлетов и падений был передан без малейшего противоречия, указывает на его божественность, а не на результат человеческих стараний. Повеление к размышлению над Кораном во все времена и века указывает на то, что каждый мыслитель своего времени обязательно откроет в нем нечто новое».

В статье раскрывается содержание дискуссии церковных и внецерковных реформаторов начала XX века по вопросу религиозно-исторического смысла русской революции. Представители «нового религиозного сознания» (Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов и др.) рассматривали социальную революцию как преддверие религиозной революции, а также как «конкурентный религиозный дискурс», способный вытеснить и сокрушить господствующую религию – самодержавие («святыня против святыни»). Сторонники реформации и «христианской общественности» (С.Н. Булгаков, А.В. Карташев, В.Ф. Эрн, В.П. Свенцицкий и др.) не наделяли революцию буквальным религиозным смыслом, однако считали, что она является неотъемлемым этапом в «богочеловеческом процессе» и может служить средством достижения высших религиозных целей – отделения церкви от государства, религиозного возрождения и построения государства «свободной теократии» (В.С. Соловьев). Несмотря на то, что эта дискуссия к 1910–1911 годам фактически зашла в тупик (ни тот, ни другой лагерь не смог ответить на вопросы, как христианизировать эту социальную стихию и как осуществить данный религиозно-социальный переворот), она оказала огромное влияние на идейное развитие обновленческого движения в русском православии первой четверти XX века, а также на последующую оценку русской религиозно-философской мыслью революционного движения в стране. Еще до событий 1917 года дискуссия вышла на уровень предчувствия и понимания неизбежности прихода вместе с социальной революцией «новой религии», которая будет новой проекцией/легитимацией происходящих социокультурных перемен.

В настоящей статье представлен религиоведческий анализ политических тем Апокалипсиса Иоанна и их восприятия евангельскими христианами на примере трудов И.В. Каргеля. Откровение Иоанна наряду с другими библейскими книгами является ключевым источником вероучения для всех христианских деноминаций, но для евангельских христиан, воспринявших принцип Реформации SolaScriptura, Библия позиционируется как единственный источник и ориентир в формировании богословских взглядов и осмыслении реалий окружающего мира. Созданный в I веке Апокалипсис Иоанна предназначался для ранней церкви, которая переживала гонения и притеснения со стороны различных политических и религиозных институтов. Последняя книга Библии на протяжении церковной истории продолжала оставаться источником вдохновения для многих христиан, переживавших преследования и гонения. Период репрессий 1920-х годов для евангельских христиан не стал исключением в деле осмысления сложившейся политической обстановки сквозь призму политических тем Апокалипсиса Иоанна. Текст Апокалипсиса поднимает вопросы, связанные с политическим аспектом жизни общества. При этом контекстом преследований и гонений за веру определен негативный характер представленных в тексте политических институтов. В 1920-е годы евангельские христиане Ленинграда обращались к тексту в поисках объяснения сложившейся вокруг них политической обстановки. Религиоведческий анализ позволяет увидеть, что государство и его институты были осмыслены евангельскими христианами в негативной перспективе, согласно которой между государством и церковью не может и не должно быть ничего общего.

В данной статье рассматривается феномен суицида как элемент религиозного действия индивида. Автор исследует те религиозные системы, где суицид обретает свою легитимность, что связано с особенностями вероучения той или иной религии. Не каждая религия расценивает самоубийство как негативный акт, несущий в себе отрицательную ценностную нагрузку. Как правило, суицид выступает как особый акт волеизъявления, имеющий особые этиологические и телеологические обоснования. Автор выделяет несколько вариантов, при которых реализация суицида не противоречит постулатам некоторых религий, а иногда является их следствием: 1) особенная иерархия ценностей, где жизнь не занимает главенствующее место, поэтому самоубийство не подпадает под категорию негативных поступков; 2) суицид мыслится как непосредственно индифферентный или потенциально положительный акт, легитимность которого вытекает из особенности вероучения; 3) самоубийство как акт протеста, имеющий нравственно положительный или нейтральный характер; 4) самоубийство как форма самопожертвования, имеющая высокую положительную нравственную оценку; 5) самоубийство как аспект инициации и перехода в наилучшее состояние экзистенции. Перечисленные этиологические и телеологические категории непосредственно или опосредованно указывают на отсутствие негативной аксиологической оценки во внутреннем содержании акта самоубийства. Автор отмечает, что эти обоснования легитимности суицида не встречаются в чистом виде. Как правило, они переплетены между собой и могут быть катализатором акта-поступка. Тем не менее даже в тех религиозных системах, где феномен суицида позиционируется как акт, имеющий оправдание, право на его реализацию четко регламентировано религией и не выступает действием акцидентным, аффективным и утилитарным. В иных случаях суицид расценивается как некое проявление эгоизма, трусости, слабости, бесчестия и т. д., что противоречит той ценностной системе религии, в которой индивид реализует данный поступок.

Новая серия публикаций по философии и ряду конкретных общественных наук, созданная по инициативе философского факультета университета. Большинство материалов журнала представлено в рубриках по проблемам, разработка которых требует совместных усилий философов, социологов, политологов, экономистов, культурологов и религиоведов.

Книга известного современного мусульманского философа С. Х. Насра посвящена трем крупнейшим фигурам в истории исламской мысли — Ибн Сине (Авиценне), ас-Сухраварди и Ибн Араби. Автор обращается к творчеству этих выдающихся мыслителей, чтобы раскрыть основные положения фальсафы, ишракизма и суфизма — влиятельных направлений арабо-мусульманской философии эпохи классического ислама.

В книге известного современного ирано-американского мыслителя-традиционалиста Сеййида Хусейна Насра (р. 1933) рассматриваются источники учения выдающегося иранского философа сефевидской эпохи (1499-1722), центральной фигуры т. н. «исфаханской школы» Садр ад-Дина Ширази (Муллы Садры, 1572-1640), его жизнь и труды, а также влияние его доктрины на следующие поколения иранских философов.

Второй том «Избранного» Ибн Араби содержит отрывки из «Мекканских откровений» — самого значительного труда Величайшего шейха. Это «Тезисы», в которых дано авторское изложение учения Ибн Араби; «Вопросы и ответы», где раскрываются центральные положения его учения; «Наставления ищущему Бога», обращенные к ученикам, вставшим на путь суфизма. В исследовательской части книги дана экспликация процессуальной логики и ее законов, рассмотрено ее соотношение с логикой Аристотеля, предназначенной для работы с субстанциями. В комментарии подробно продемонстрировано значение учета процессуальной логики для понимания смысла текстов Ибн Араби.