Они входили в еще синюю, сырую, еще совсем пустынную аллею, а я оставался в устье ее, около скамейки, испещренной росой и перочинными вздохами влюбленных, и, не садясь, смотрел, как голубела листвяная глубь, и вот вычерти лея под стриженым обшлагом акаций, на своей 4 ГРАН И клумбе каменно-безрукий Лев Толстой, а немного левее вспыхнул над ним рыжий портал недавно вымахнувшего на весь бульвар здания. <...> В чердачном ок - не переднего дома на нашем дворе несовершеннолетний гангстер .голубиного спорта, веснущатый и длинношеий Валька, то высовываясь, то исчезая, как часовая кукушка, вышвыривал с чердака белосизых турманов в 'пушистых гамашах. <...> Они взмывали в уже солнечную лазурь, сверлили, резали, мотали и разматывали ее, то растворяясь в ней, то взблескивая серебряно, а Валька., выбросив последнего, дико свистел в пальцы вдогонку, гикал, ухал, извивался, как мотыль на крючке , танцуя на хрустящей под ним крыше голубиный танец команчей. <...> И именно с таким желтым пучком подошла ко мне Женя на верхних наших 'институтских хорах. <...> Сейчас же Женя подошла ко мне {как всегда в последнее время, я еще раньше оклика почувствовал шаги ее тк> паркету за спиной и — собственный пульс) и положила руку с желтым пучком на широкие выбеленные мелом перила: — Вы здесь? <...> Только тогда — снова повернулась ко мне, № 2 1 ГРАН И и теперь на порозовевшем лице командовали брови — две широкие темные блёеткие прядки, не знавшие краски и щипцов, сейчас сдвинутые к переносью, так что почти касались друг друга пушистыми краями через строгую поперечную складочку. <...> — Женя! — поправился я как можно деловитее, и она кивнула' удовлетворенно. <...> . . И я тоже измазал ладонь о беленые перила — о то место, где полминуты назад лежал Женин желтый 'букетик. <...> Увы! было кому следить: по коридору шатал Чистяков — аспирант кафедры русского языка невысокий, квадратный, с мелкой по сравнению с размахом плеч головой и складчатым лбом, — шастал и улыбался, злодей: видел! <...> К беллетристической <...>