Вьюга в подворотне ревет мне отходную, и я вою с ней. <...> Это дело на любителя — все равно что калошу лизать. <...> С воспалением легких полагается лежать на парадном ходе под лестницей, а кто же вместо меня, лежащего холостого пса, будет бегать по сорным ящикам в поисках питания? <...> А пес остался в подворотне и, страдая от изуродованного бока, прижался к холодной стене, задохся и твердо решил, что больше отсюда никуда не пойдет, тут и сдохнет в подворотне. <...> Шарик — это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрет, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шлейка поджарая, бездомный пес. <...> Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть за лодыжку. <...> Пес собрал остаток сил и в безумии пополз из подворотни на тротуар. <...> » Пес пополз как змея на брюхе, обливаясь слезами. <...> Не снимая коричневых перчаток, размотал бумагу, № 69 ГРАН И 7 которой тотчас же овладела метель, и отломил кусок колбасы, называемой «Особая краковская». <...> — А-га, — многозначительно молвил он, — ошейника нету, ну вот и прекрасно, тебя-то мне и надо. <...> Поцеловал в ботик у Мертвого переулка, расчищая дорогу, диким воем так напугал какую-то даму, что она села на тумбу, раза два подвыл, чтобы поддержать жалость к себе. <...> Что это за такое лицо, которое может псов с улицы мимо швейцаров вводить в дом жилищного товарищества? <...> Вот бы тяпнуть за пролетарскую мозолистую ногу. <...> Снизу на лестницу почтительно: — Никак нет, Филипп Филиппович (интимно, вполголоса, вдогонку), — а в третью квартиру жилтоварищей вселили. <...> Этот знаменитый момент и следует считать началом шариковского образования. <...> Уже на тротуаре, тут же, Шарик начал соображать, что «голубой» не всегда означает «мясной» и, зажимая от жгучей боли хвост между задними лапами и воя, припомнил, что на всех мясных первой слева стоит золотая или рыжая раскоряка, похожая на санки. <...> Тут же запомнилось зеркало до самого пола, немедленно отразившее второго истасканного и рваного Шарика, страшные оленьи рога в высоте <...>