Востокова и просила меня сказать несколько слов об этой лирике. <...> Востокова, он провел много лет в тюрьмах и концлагерях. и оригинальный серьезный ученый, П. <...> Для знатоков поэзии, для истинных ее ценителей сразу должны быть ясны и уязвимость нашего автора как мастера стихотворной формы, и право на самое пытливое и благодарное внимание современников. <...> Непричастность к какой бы то ни было школе, хотя бы в период первых юношеских дерзаний, обедняет формальные возможности литератора. <...> Суровая отделка каждой строчки, характерная для петербуржцев, прошедших через акмеизм, и «левые дерзания» поэзии, близкой к футуризму и его разветвлениям, более характерные для москвичей, лучшим стихам и в наши дни. <...> Великая польза чисто литературной выучки не Иванова, одного из корифеев символизма, но это сходство скорее не в области поэтического мастерства, а в самой сути отношения к слову и миру: то же напряжение мысли, тот же обостренный слух к поэзии в науке и науке в поэзии. <...> с его изысканно-трудным ромной властью над формой, П. <...> Востоков видимо не развивал словарем и огсвоего прирожденного чувства стиля. <...> Востокова, если и тронуты модернизмом, как бы выпадают из него. <...> Но есть момент, когда «взыскательный художник», чувствуя, что власть над словом как материалом искусства уже достигнута (конечно, лишь в пределах его сил), возвращается к первоначальной цели поэзии. <...> И тут происходит переоценка ценностей: мастера, для которых мастерство — самоцель или прикрытие внутренней пустоты, становятся чужими, а кое-какие не-мастера — родными. <...> Не это ли произошло с Блоком, когда он отвернулся от опытных ремесленников, но благодарил за искру Божью людей, сохранивших «душу живую»? <...> Востокова подчас бедны, и все же это — истинная поэзия, несущая в себе все элементы того, что ценнее всего в наши дни. <...> Одну я назвал бы свобода в тюрьме, другую — стихи о России, третью — мысли о мысли и о любви. <...> Мы сохранили два примечания автора к стихам этой группы <...>