Гив Лахути НОЧНОЙ ДИСПУТ В МАСТЕРСКОЙ МАКСИМИЛИАНА ВОЛОШИНА Новелла Среди верховных ритмов мирозданья Зиждитель-Бог обмолвился Землей. <...> ) Максимилиан Волошин Было это в Крыму, в Коктебеле, в разгаре лета далекого уже теперь, как это для меня ни странно, тысяча девятьсот семьдесят второго года. <...> Мы сидим в доме поэта Максимилиана Волошина, в просторной, так называемой, мастере кой-башне, где всегда прохлада, с его вдовой и хранительницей дома Марией Степановной. <...> И действительно — на большом дощатом столе, сколоченном, по преданию, самим Максом, лежит настоящий "самиздат" — девять переплетенных томов подготовленного к печати и на корню зарубленного цензурой машинописного полного собрания стихов и прозы Волошина, которое не издавалось у нас с начала двадцатых годов. <...> Очаровательный старик каждый год отдыхает тут же. <...> Если понравишься хозяйке, можно 108 целый день сидеть в мастерской и читать такие, например, предсмертные строки Волошина: Революция губит лучших, Самых чистых и самых Чтоб, зажав в тенётах святых, паучьих, Надругаться, высосать их. <...> — В войну здесь стоял маленький гарнизон немцев. <...> — На их оперативной карте, на плане нашего дома, было написано — "музей". <...> Перед самым приходом немцев прибежал гэбист, требовал уйти с ним, грозил револьвером. <...> Ему я сказала, что он может убить меня, но из этого дома я никуда не уйду. <...> Им надо было спешно уходить — немцы наступали. <...> Потом я два дня, в спешке, с подругой — моей компаньонкой и единственной помощницей — копала яму и складывала на дно завернутую в клеенку гипсовую богиню Таиах — Максину музу и некоторые другие реликвии. <...> И она кивает в сторону богини, молчаливо присутствовавшей при нашем разговоре. <...> Ну вот: зима, холодно, голодно, он сидит вот тут на полу, у очага, скрючился, на нем какаято женская кофта. <...> Здесь по ночам беседуют со мной Историки, поэты, богословы. — писал Макс в 1926 году в своем стихотворном шедевре "Дом поэта". <...> В 1915 году мог, например, написать такое <...>