Игнатий ШЕНФЕЛЬД Вынужденная посадка Рассказ В самолете было привычно уютно. <...> Он был рад, что сидит один и не должен поддерживать разговор с не отходившей от него в последние дни ни на шаг добрейшей фрау Бригитте, которая сейчас присмотрела себе местечко в рядах для курящих. <...> Сколько раз прежде мучил его кошмарный сон: перед 102 ним — какие-то плоские ехидно кривящиеся монгольские рожи, волосатые лапы рвут на куски его швейцарский паспорт, а гудящий голос читает по клочку бумаги, что на основании Особого совещания при НКВД СССР от такого-то февраля 1940 года он, Зыгмунт, будет отправлен в колымские лагеря, дабы там отработать тринадцать лет и два месяца — остаток срока, от которого удалось ему отвертеться благодаря аннулированному ныне договору между Сталиным и генералом Сикорским. <...> Тогда он улыбался ей сквозь слезы виновато и счастливо: грозен сон, да милостив Бог! — а Ганка, по-матерински утирая холодный пот с его лба, шептала, что никому его не отдаст. <...> И когда наконец самолет отделялся от взлетной дорожки в Шереметьево, Зыгмунт испытывал чувство такого облегчения, с каким другие обычно сходят с трапа самолета в месте назначения. <...> Но фрау Бригитте сразу очутилась возле Зыгмунта, всем видом выказывая готовность поддержать шефа. <...> Понемногу Зыгмунт стал приходить в себя и сразу же подумал, что Ганка будет из-за него волноваться и дожидаться его в аэропорту, даже если самолет задержится на несколько дней. <...> Он поднялся, потянулся, жестом руки унял вскинувшуюся было фрау Бригитте и направился к туалету. <...> Зыгмунт отрицательно махнул рукой и, видя, что никто не обращает на него внимания, вышел на улицу. <...> Он проглядел все глаза, пытаясь увидеть на фоне неба курган Люблинской Унии на горе Высокого Замка, стройные очертания башни ратуши и колокольни неподалеку расположенного костела Святой Елизаветы, но все, что охватывал взгляд, было ему чуждо и незнакомо. <...> Встревоженная фрау Бригитте поджидала его у двери, и по ее <...>