Эти грехи, увы, тоже вошли в духовные судьбы России, и они пошли на пользу революционному движению. <...> Оно не потухло после разгрома первой революции 1905 года, а тлело под золой. <...> Александр Больто ПРОСТОРНАЯ ПРОСТОТА «Прозрачная тьма» — стихи разных лет — прекрасная книга. <...> Поэт оглядывается на свою жизнь, вспоминает — просто и без лукавства — свое детство («Где ты, рыбка моя золотая? <...> / Ты в какие края уплыла?»), школьные годы («Кадет», «Неизменные черты»), свое «первое гнездо» («Дом времен Елизаветы, — / Прихотливо выгнутый фасад»), свою юность, с которой он «до срока / Расстался в первый год войны». <...> Этим стихотворением («Памяти юности») он определил свою принадлежность к поколению, вся жизнь которого была сломана Первой мировой войной и последовавшими за нею трагическими событиями в России. <...> Нет ничего удивительного в том, что память о войне осталась у поэта печальная: С песней разудалой Вдаль ушли солдаты, Чтобы не вернуться Никогда. <...> Тем больнее обжигают его скупые, почти веселые — «разудалые» — слова о выступлении войск в поход, ибо каждый солдат — носитель страшной судьбы, огромной боли. <...> Мечта о славе оборачивается горькой насмешкой, и хорошо еще, если это будет только никем не читаемая книга («Конец полета»). <...> Да, в каком-то плане поэт переживет свое бренное существование, ибо стихи его будут читаться и волновать еще долго, но с присущей ему зоркостью — и притом без всякой горечи •— В. <...> Жил-был поэт — и нет его, И вянут цветы под крестом. <...> Книжка стихов останется И долго еще будет жить, — К ней от могилы тянется Бессмертия хрупкая нить. <...> Сумбатов знает, что продолжение рода — самообман дурной бесконечности, что наши внуки так же чужды нам, как мы чужды своим дедам, что память человечества, даже если оно нас заметит, все-таки не вечная память, и что слишком часто нам было бы лучше, если бы о нас забыли («Голова победы»). <...> Жизнь человека — освещенный клочок пространства между двумя океанами небытия. <...> Для чего возникает <...>