И блики лампад 90 ГРАН И и свечей на цветистых серебряных и позолоченных окладах икон, жирном золоте иконостаса, акансрах и виноградных листьях и гроздьях резьбы кивотов, кованной медной решотке солеи и медальонах царских врат. <...> . Над святыми вратами — икона на жести: распятие с предстоящими Божией Матерью и Иоанном-Апостолом — сам монастырь и назывался Иоанно-Мариинским. <...> Жидкое золото и рубины закатных облаков, выше — молочные реки в вишнево-кисельных берегах вечереющего неба; птицы поют, душа поет, а колокола отбивают такт такой радостной «Осанны», что нет ни слов, ни мелодий, ни жестов, чтобы выразить во вне то, что распирает душу, что настоятельно просится вон, требует воплощения . <...> . ». Сморкаются и плачут старые прихожане, жители монастырской слободки. <...> А молодые — послушницы, прихожане и прихожанки, гости — радостными, непонимающими глазами смотрят на паникадило, витые золоченные колонны сени, золото иконостаса, веселые блики свечей на окладах. <...> На поле, у святых врат, — целый городок палаток, стоек, балаганов с пестрядью шелковых и ситцевых 91 платков, лубочными иконами, многоцветными квасами в кривых и стройных, блещущих на солнце стеклянных кувшинах и с вареными грушами на блюдах — приманкой мух и ребят. <...> . . . А через неделю, в августе 1921 года, в монастырь явилась тройка: потрепанная кожанка с маузером на боку и двойным горбоМ; засаленная кепка бывшего учителя сельской школы Михайленко и прямые стриженые космы Серафимы Михайловны, старой большевички и председательницы женотдела. <...> . Целый день бегали монахини и послушницы по монастырской слободке, ища пристанища и работы — какой ни на есть. <...> Кто из монахинь был помоложе — «сигал» через стену в слободку, заранее перекинув вещи поценнее, — конечно, в местах слабой охраны. <...> А старые монахини гуртом валили через святые врата, где сосредоточилась почти вся воинская сила, и где матушек бесцеремонно обыскивали, обирали и выпускали в слободку ни с чем <...>