Бург В борьбе за Пастернака Не так давно писатель Константин Паустовский объяснял многомиллионному читателю воскресного приложения к газете «Известия», что такое литературный шедевр, и в качестве иллюстрации он процитировал стихи Бориса Пастернака из поэмы «1905-й год»: Приедается все, лишь тебе не дано примелькаться. <...> Прячась в белую пряность акаций, Может, ты-то их, море, И сводишь, и сводишь на нет. <...> Итак, Пастернак процитирован в издании, предназначенном для самой широкой аудитории, притом как пример высшего достижения в искусстве. <...> Но странное дело — процитирован он без имени, газета приписывает стихи просто «одному поэту». <...> В этом эпизоде, как в капле воды, отразилось теперешнее официальное отношение к Пастернаку: его можно цитировать, но в массовом издании нельзя называть по имени. <...> То ли потому, чтобы не вводить в слишком уж большое смущение «неподготовленного читателя», которому всего пять лет назад твердили, что Пастернак «хуже свиньи», а не автор поэтических шедевров. <...> То ли потому, что редакторы правительственной газеты ощущают определенную неловкость при упоминании имени того, кого они обливали грязью. <...> То ли потому, что не совсем еще ликвидировано табу сталинских времен, согласно которому преследуемый становился как бы несуществующим, и упоминание его имени было опасным. <...> Но если все это так, то не проще ли игнорировать Пастернака'' По отношению к неизвестному в Советском Союзе роману «Доктор Живаго» это и делается. <...> А именно это произошло с пастернаковской поэзией. <...> Ее образы, настроения, ритмы, строки стали для многих советских интеллигентов постоянным спутником речи и чувства. <...> Даже в таком, в большой степени, ортодоксальном романе, как «Битва в пути» Галины Николаевой, например, главный герой в самый трагический момент без малейшей аффектации выражает свои переживания строчками из Пастернака, (который опять-таки не назван по имени). <...> Такова первая реальность, с которой вынуждена считаться <...>