Века и десятилетия ЕВГЕНИЙ ЗАМЯТИН И ДЖОРД Ж ОРВЕЛЛ — ДВА ПУТЕШЕСТВЕННИКА В О МРА К БУДУШ;ЕГО И БУДУШ;ИЙ МРАК Свою статью о творчестве Герберта Уэллса («Генеалогическое дерево Уэллса») Замятин начинает так: «Для аристократии феодальной и для аристократии духа — гениев и талантов — основы «знатности» полярно противоположны. <...> Если художник — сам себе предок, если он имеет только потомков, — входит в историю гением; если предков у него мало и родство с ними отдаленное — он входит в историю, как талант». <...> Далее Замятин говорит, что, в сущности, есть два Уэллса: «один — обитатель нашего трехмерного мира, автор бытовых романов; другой — обитатель мира четырех измерений, путешественник во времени, автор научно-фантастических и социальнофантастических сказок. <...> Первый Уэллс — новых земель не открыл: у этого Уэллса много знатной родни. <...> Второй Уэллс — с предками связан очень отдаленными родственными узами, и он почти один создал новый литературный жанр». <...> Сам Замятин, как и Уэллс, отчетливо выступает в двух литературных ипостасях. <...> Если первый Уэллс, «только одна из ветвей от мощного ствола Диккенса», наряду с такими — более пышными — ветвями, как Эллиот, Мэредит, Харди, Бэннэт, Голсуорси и, отчасти, Б . <...> Шоу, то Замятин номер один вырос из корней, ответвившихся от творчества Лескова и Гоголя, находясь во вполне заметном родстве с такими писателями, как Ремизов, Белый, Пильняк, Пришвин и многие другие. <...> Зато другой Замятин, автор рассказов О Фите И КНИГИ "Мы», подобно второму Уэллсу, связан со своими литературными предшественниками родством гораздо более сложным и тонким. <...> Правда, для энергичного Фиты, в революционном рвении «строжайше отменившего эпидемии голода и холеры», не так уж трудно подобрать старшего двоюродного братца в лице глуповского градоначальника; но безымянные "МЫ», жители «Единого Государства», прозябающие в условиях «математически-безошибочного счастья», так же новы, как и современные «строители <...>