Вестник
иркутского государственного лингвистического университета
2008
№ 3
научный журнал
рецензируемое издание вак по филологии
Учредитель и издатель
иркутский государственный
лингвистический университет
Главный редактор
Александр Михайлович Каплуненко,
доктор филологических наук, профессор
Зам. главного редактора
Светлана Алексеевна Хахалова,
доктор филологических наук, профессор
редакционная коллегия
Григорий Дмитриевич Воскобойник,
доктор филологических наук, профессор
Виктор Алексеевич Виноградов,
доктор филологических наук, профессор, членкорр.
ран
Николай Петрович Антипьев,
доктор филологических наук, профессор
Олег Маркович Готлиб,
кандидат филологических наук, доцент
Валерий Петрович Даниленко,
доктор филологических наук, профессор
Владимир Ильич Карасик,
доктор филологических наук, профессор
Лия Матвеевна Ковалева,
доктор филологических наук, профессор
Галина Максимовна Костюшкина,
доктор филологических наук, профессор
Юрий Алексеевич Ладыгин,
доктор филологических наук, профессор
Юрий Марцельевич Малинович,
доктор филологических наук, профессор
Вера Брониславовна Меркурьева,
доктор филологических наук, доцент
Светлана Николаевна Плотникова,
доктор филологических наук, профессор
Евгения Федоровна Серебренникова,
доктор филологических наук, профессор
Зав. рио
Светлана Григорьевна Тарасова
верстка и дизайн
Елена Васильевна Орлова
Адрес редакции
664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8, к. 522
e-mail: rio@islu.irk.ru
© вестник иркутского государственного
лингвистического университета, 2008
содержание
ЯЗЫК. КУЛЬТУРА. КОММУНИКАЦИЯ
Е.Ф. Серебренникова
Странный : Семиометрия
лингвокультурологичеСкой
релевантноСти древнего Слова
и элементов его языковой Семьи
в Сравнительном анализе ....................4
А.Н. Башлыкова
издательСкий каталог
как диСкурСивное оБразование ....... 10
Н.Г. Васина
о роли отглагольныХ имен
в организаЦии такСиСной Семантики
ПредлоЖения в Современном
английСком языке ................................. 16
Даниленко А.В.
СуБЪект и оБЪект наказания
как элементы оЦеночной Структуры
конЦеПта PEINE в романе а. камЮ
«ПоСторонний» ........................................ 24
О.Н. Зайцева
конЦеПЦия БоЖеСтвенного
в творчеСтве ивана Жданова ............ 27
А. В. Казорина
авторСкое Сознание и его роль
в ПоСтроении внутреннего мира
маСтера в романе м. Булгакова
«маСтер и маргарита» ........................... 33
И.В. Камнева
адверБиальное выраЖение QUAND
MÊME как СредСтво выраЖения
СуБЪектноСти в выСказывании ....... 37
выходит 4 раза в год
Стр.1
И.И. Мезенцева
СловооБразовательный ПотенЦиал
ПоСеССивного значения ..................... 42
Т.А. Пруцких
звуковая форма ПейоративныХ
меЖдометий ............................................. 48
С.Г. Рябова
Слово, творящее мир.
феноменология Цвета, воздуХа,
ПерСПективы в романе
«Жизнь арСеньева» ............................... 52
М.В. Стехина
Структура ПроСодемного
ПроСтранСтва в Современном
иСПанСком языке................................... 60
ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
ПОЗНАНИЯ
Ю.Д. Бадмаева
оСоБенноСти Перевода некоторыХ
монгольСкиХ Слов-реалий
на руССкий язык ..................................... 70
Ю.В. Бутько
новые Паремии как Проявление
лингвокреативного мыШления ........ 75
В. В. Гурин
категория «воля»в Современном
английСком языке:
СодерЖательный аСПект ..................... 80
Р. П. Иванова
к ПроБлеме языковыХ СредСтв
выраЖения ощущений
в Современном английСком языке:
глагол FEEL ............................................... 87
Н.А. Корепина
лекСикографичеСкий анализ
функЦионально-ПрагматичеСкой
категории СамоСти в Современном
руССком и английСком языкаХ ......... 92
Т.В. Кравец
категория «Прощание» как феномен
внутреннего мира человека .............. 98
И. А. Шастина
значение этнонима как результат
оПераЦии над знаниями .................... 104
ЛИНгВИСТИКА дИСКУРСА
В.И. Карасик
рутинное и креативное оБщение:
функЦии, тиПы, СПоСоБы ................... 112
В.П. Даниленко
три методологичеСкиХ диСкурСа
в евроПейСкой лингвиСтике ............ 118
А.Н. Войткова
к ПроБлеме иСПользования
инвективной лекСики для Создания
комичеСкого эффекта ....................... 125
А.Н. Дербенева
верБальные СредСтва
оСущеСтвления языковой
агреССии в этничеСкиХ анекдотаХ
и ШуткаХ .................................................. 132
И.Н. Зырянова
дифференЦиальные Признаки
языковыХ СредСтв маСкулинной
и феминной языковой личноСти
в текСтаХ БрачныХ оБЪявлений ...... 137
Т.А. Сытникова
СущноСть и СПеЦифика
комПьЮтерного диСкурСа
как оБЪекта лингвиСтичеСкого
иССледования ....................................... 142
О.В. Финогенко
текСтовые функЦии авторСкого
вСтуПления (на материале французских
художественных произведений XII века) ........ 149
Д. В. Хохлов
реализаЦия лингвоидеологичеСкого
конЦеПта VOLK в немеЦком
ПолитичеСком диСкурСе ХХ века .... 152
А.А. Шереметьева
метафоричеСкий оБраз торговой
марки в немеЦком экономичеСком
диСкурСе ................................................. 158
Е.В. Шляхтина
СоПоСтавительный анализ Понятий
«ПолиткорректноСть»,
«коммерчеСкая корректноСть»,
«коммуникативная корректноСть» 162
научная Жизнь .............................................. 168
Сведения оБ автораХ .................................. 171
информаЦия для авторов ......................... 173
Стр.2
ЯЗык
кУльтУра
коммУникациЯ
Стр.3
4
Язык. культура. коммуникация
Е.Ф. Серебренникова
Странный : Семиометрия
лингвокультурологичеСкой
релевантноСти древнего Слова
и элементов его языковой
Семьи в Сравнительном
анализе
The article deals with the ethnocultural semantics
of the Russian word «странный» and
its equivalents in Italian and French. All of them
are considered as the words having common protoforms
and expressing important aspects of human
cognition. A comparative analysis is based
on semiometria as a method of axiological linguistics.
The result of the analysis has shown that
the Russian word «странный�
странный�
» has stron�er �u -
tural value, which is explained by the peculiarities
of Russian mentality.
В индоевропеистике и сравнительносопоставительном
языкознании хорошо известен
факт наличия родственных слов, берущих
начало от возможных, реконструируемых
индоевропейских корней и входящих в исконный
лексический фонд сравниваемых языков.
К ним относятся прежде всего числительные,
местоимения и имена родственных связей.
Данный факт формулируется в основном в
рамках аргументации генетической родственности
языков с точки зрения их классификации
как принадлежащих к одной языковой семье.
В то же время, если исследовательская задача
не ограничивается только классификационногенетическим
параметром, то вполне логично
возникают проблемы, связанные с попыткой
определения характеристик языкового существования
во времени и пространстве признаваемых
родственными лексических элементов
внутри конкретной культуры, то есть
семиометрии их лингвокультурологической
релевантности. В частности, встает вопрос
о том, насколько и каким образом «древние»
слова вбирают в себя порождаемые в обществе,
национальной культуре смыслы, отражая
тем самым не только лексикультуру данного
народа, но и особенности разных языковых
ценностных картин мира, имея в виду фундаментальное
положение о том, что всякий акт
вестник иглу, 2008
onger cul��
семиозиса, выражаемый в номинации, имеет
оценочный характер. Оценивание при этом
рассматривается как вписывание, введение в
уже имеющийся опыт того, что в актуальных
условиях речи воспринимается и осмысливается,
в целях порождения своего собственного,
«нового» знания, смысла высказывания.
В такого рода перспективе сравнительного
анализа обращает на себя внимание факт
широкого употребления в современных «индоевропейских»
языках – русском, английском,
французском, итальянском – отдельных
лексем и конструкций родственного по происхождению
плана, в частности, со значением
«странный»:
• Strange (ing) < lat. ‘extraneus’ (stranger,
stranger particle) (WD:1511);
• Strano (it.) < lat. ‘extraneus’ (stranito, straniare,
straniero, straordinarieta; straordinario)
(ZM:1051);
• Etrange (fr.) < lat. ‘extraneus’ (étrangement,
étranger, étrangeté) (MR:400) ;
• Странный (русск.) < старослав. ‘cтрана’,
‘сторона’ (ФЭС: 364); < «страна» – чужая
страна, народ (ШЭС:321); < «страна»
- местность, территория, пространство
(ОСР: 1011).
Выделению данных слов в одну древнюю
родственную группу способствует ряд черт:
• Наличие древнего корня «с-тр»/«s-tr»;
возведение этимологии итальянской, французской,
английской лексемы к древнему латинскому
языку и русской лексемы к древнему
старославянскому языку дает в принципе
возможность возведения этимона к еще более
древнему состоянию их языковой общности.
• Близкая, схожая семантика, мотивированная
древним корнем < [extra
extra,, стр�, и сходный
морфологический состав элементов деривационной
семьи слов.
• Фонетическая реализация как квазиомофонов
(ср., например, наиболее яркий в этом
отношении пример произношения русского
cтранно и итальянского strano).
Допуская семантическую дифференциацию
уже на уровне древнейших протоформ,
послуживших этимонами для слов соответствующих
европейских языков, обратим особое
внимание на более позднее состояние
данных лексем, восходящих, надо полагать, к
общим гипотетическим протоформам.
© Е.Ф. Серебренникова, 2008
д
Стр.4
5
Так, во французском языке, по данным этимологического
словаря, étrange 1050, Alexis
(estr-) > lat. ‘extraneus’, ‘du dehors, qui n’est pas
de la famille, du pays’, dès le XII s., « bizarre ».
Etranger adj., v.1350, a remplacé étrange dans
son premier sens (DE :274). Идея движения
«во вне, извне», особенно явная в семантике
интерпретирующего предложного выражения
«du dehors»,
ует
сам признак экстериорности, внеположенности
по отношению к внутри находящемуся
наблюдателю, что маркируется словообразующим
латинским корнем «extra-».
Соответствующее русское слово «странный»
в его языковом существовании и последующих
модификациях также показывает
непрерывную связь с изначальной смысловой
доминантой, которая определяется «внутренней
формой» исходного слова «страна»
в смысле про-стирания, про-странства, простирающейся
территории, которую обходят,
по которой идут и которое синкретично связано
со спектром значений, маркируемых
компонентой «необычный»1
. Здесь значение
«вне» также присутствует в соотношении
вне-внутри, но большую роль играет сама
идея движения.
Выделим прежде всего ядерное слово сравнительного
анализа. Прилагательное étrange/
странный принимается за ядро сравнения
потому, во-первых, что оно является самым
«примитивным» словом, то есть словом, состоящим
из корня и первичного суффикса
–ьн- (ШЭС:321), без включения альтеративных
или деривативных суффиксов; вовторых,
потому, что по своей категориальной
принадлежности оно наиболее соответствует
именуемому представлению как феноменологическому
признаку, а не самой сущности;
1 Исходные для «странного� слова страна, сторона – (стрети)
явно говорит о каком-то простирании на плоскости (ср.:
страница). Выявляя исходные значения слова «странный»,
В. Даль отмечает: «Странный распадается на два понятия:
о чужбине и о чудном, необычайном. Старинное – цель,
мета, мишень, также – страдать, хворать» (ДТЛ:299). Особенностью
семантики русского слова «странный» является,
таким образом, мозаичность компонентов, соположенность
ассоциативных представлений о стране, простирании, пространстве,
родственности внутри страны и непохожести
извне входящих – сторонних, необычном состоянии как
хвори, страдании. Если слово «пространство» уже получило
статус одного из «ключевых» слов русской культуры,
то близкие, однокорневые ему слова также логично рассматривать
с точки зрения их особой культурологической
маркированности.
dehors», здесь присутствует, но доминирув-третьих,
именно в семантике прилагательных
как элементов выделяемой древней индоевропейской
группы слов на фоне других ее
составляющих обнаруживается наибольшее
сходство в плане содержания, как показывает
предварительный анализ словарного значения
данной семьи слов в толковых словарях2
При этом, согласно принципу статистической
рекуррентности и сравнению словарных
дефиниций, интенсионал его получает выражение
в отрицательной семантике от понятия
«нормальный», которое раскрывается в
следующих ядерных семах: «непривычный»
angl.[unusuel
.
.[unusuel�
unusuel�, fr.[inabituel.[inabituel
[inabituel�
inabituel�, it.
it. [diverso dal normale,
bizzarro�; «незнакомый, непонятный»,
angl.[unfamiliar�, it. [strambo�, fr. [indéfinissable,
incompréhensible�; «неординарный», angl. [inordinary�,
fr.[etraordinaire, singulier], it. [stravagante];
«необычный» angl.[unaccustomed�, fr.
[inaccoutumé�, it. [diverso dal consuetudo�.
Семантика прилагательного «странный»
и сравниваемых аналогов, означивая понятийное
поле «нормальное» в отрицательном
плане, способна и призвана покрывать
более широкую когерентную ассоциативную
понятийную область в параметрах от
а�нормального (возможно, пара� нормального)
до не�нормального, осмысление которой в
целом явно будет обусловлено стереотипами
восприятия и осмысления того, что считается
нормальным, анормальным или ненормальным
в разных языковых, культурных сознаниях.
Уже исходя из словарных дефиниций,
можно установить, во-первых, основные критерии
оценивания чего-либо как «странного».
К такого рода критериям, обнаруживаемым
во всех сравниваемых языках, относится соответствие
феномена:
• принятым обычаям и традициям;
• привычкам и установлениям;
• внешнему виду и поведению;
• способу формулирования мысли, идеи;
• легкости или трудности восприятия чеголибо
и его понимания;
• способности привлечь внимание, вызвать
любопытство своей не-банальностью;
• естественному положению дел.
2 Данная позиция прилагательного как доминанты внутри
его словарной семьи и в целом лексического поля «странного»
является, очевидно, характерной для рассматриваемых
европейских языков (Гетманов, 2006 : 35-37).
Стр.5
6
Язык. культура. коммуникация
Само оценивание чего-либо как «странного»
в обыденном сознании происходит на
основе «здравого смысла».
Отметим как отличительную особенность
русского языка критерий квалификации чеголибо
странным по источнику его порождения
причиной «не от мира сего», фантастического,
чудесного характера, что проверяется метонимической
конструкцией, например: Он спасся
каким�то странным, то есть фантастическим,
то есть чудесным образом.
Второе заключение по данным словарных
дефиниций касается возможности установления
тех эффектов, которые порождает феноменология
странного в данной культуре.
Если ядерным для всех сравниваемых языков
здесь будет триада эффектов, точно выведенная,
в частности, итальянским словарем Lo
Zingarelli minore в виде «stupore, turbamento,
sospetto», то к ним следует добавить также
эффекты «удовлетворения любопытства» (ср.
синонимы: забавный, любопытный, curieux,
dr�le;
�le; bizzaro),
le; bizzaro), неприятие, осуждение в описании
чего-либо уже пережитого, воспринятого
(I� nous a �tran�e�ent trait�� более естест�ен�
а-
ным,
приемлемым и позити�ным я�ляется
ожидание того, что с тобой обойдутся нормально,
а не странно), в некоторых случаях
можно говорить об эффекте восхищения «незаурядным»,
оригинальным, фантастическим,
парадоксальным, гротескным, причудливым.
На фоне концептуально общего и типичного,
что проявляется при сравнительном анализе
ядерного прилагательного, а именно отражения
в его значении восприятия и оценивания
феномена «странного» через отрицательную
соотнесенность с понятием «нормального»,
наиболее релевантным в культурологическом
плане будет установление тех формальных
элементов означивания «странного», которые,
оставаясь в этом поле, будут нести в себе коннотацию
«нормального», принятого в данной
культуре, представляющего некоторый образ
жизни в данной культуре. Такие элементы
устанавливаются прежде всего на уровне так
называемых «лакун». Очевидно, что такого
рода лингвистические эндемики могут быть
обнаружены при более широком анализе формальной
парадигмы «странного» при учете
«внутренней формы слова» в этимологическом
анализе исходных форм.
вестник иглу, 2008
Обратимся к формальной представленности
парадигмы «странный» во французском
и русском языках, принимаемых в качестве
репрезентативных для более детального сравнительного
анализа. Итак, во французском
языке феномен «странный» осмысливается,
оценивается и означивается как :
•
прилагательное,
•
означающее признак
как способ проявления некой сущности
- étrange и его производное étranger;
нарицательное
имя
существительное
для именования лица по одному «точечному»
(почти терминологическому)
признаку его непринадлежности к семье,
населению, жителям родной страны
– étranger, n;
n; которое затем расширяет
семантику и получает значение имени
коллективного для обозначения «врага»
(XVII в.) или совокупности зарубежных
стран;
•
•
•
имя абстрактное, адъективное по способу
порождения, для обозначения феномена,
характера, приписываемого сущности
– l’étrangeté, l’étrange;
наречие для обозначения способа функционирования
сущности - étrangement;
устойчивые обороты речи «corps étranger,
une chose non naturelle dans l’orgaчи::
«corps étranganisme»;
«à l’étranger, а l’extérieur de son
pays».
В русском языке парадигма представлена
следующими элементами:
1) «примитивные» прилагательные странный,
странний, отглагольные прилагательные,
а также их дериваты: странст�ующий,
странноприимный (дом), иностранный;
2) существительные:
• именования лица : странник, иностранец;
• абстрактное существительное странность;
при этом абстрактное существиствительное
«странность» может употребляться
во множественном лице, приобретая
возможность обозначать не только общий
характер сущности как необычной, но и
феномен странности в его возможных проявлениях:
в поступках, привычках, взглядах:
За ним �одятся странности (Ожегов,
1011).
• отглагольные процессуальные существительные:
странст�ие, странст�о�ание
(путешест�ие);
расширя
Стр.6
7
3) глаголы: странст�о�ать, странничать;
4) наречие: странно;
5) устойчивые сочетания: странст�ующий
рыцарь, странст�ующий богомолец, странноприимный
дом.
К ряду устойчивых сочетаний разговорной
французской и русской речи с семантикой
«странный» следует добавить также
многочисленные идиоматические выражения
странности как психологической ненормальности
типа «он немножко того�, «у него не
�се дома�, «у него крыша поехала�, «не от
мира сего� // i il� est toqué,
bré ...
to�u�, un peu ou, �in��� ti��
�eu � fou, cinglé,, timНаблюдения
при сопоставлении формального
состава словарных семей «странного» в
двух языках выявляют больший набор лексем,
более развитую языковую феноменологию
«странного», что, безусловно, свидетельствует
о большей детализации, представленности
данного феномена в процессах мироосмысления
в русской языковой картине мира.
С точки зрения общих содержательных характеристик
данных парадигм для словарной
семьи французского языка характерно расширение
значения по доминантной компоненте
признака «вне», представленному в семантике
прилагательного: вне нормы, вне границ семьи
и страны, вне «родного», данного естественным
природным путем, что, в принципе, соответствует
исходному латинскому значению. В
эту же логическую последовательность входит
и развитие значения «врага» у лексемы «étranger».
В целом, парадигма показывает, что приétranпризнак
и феномен «странного» во французском
языке и культуре имеет скорее описательную,
квалифицирующую феноменологию, которая
выражается прилагательными наряду с адьективными
существительными и означивает в
семиозисе ситуацию описания отстраненной
на некоторую дистанцию и за пограничную
черту «свой/чужой» сущности как странной:
необычной, ненормальной, не адекватной, ненепонятной,
неродной, не своей, чужой.
Для русского же языка свойственно, наряду
с сохранением признаковой феноменологии,
более функциональное освоение феномена,
который означивается как специальными
знаками действия и деятельности – глаголами,
так и отглагольными прилагательными и
устойчивыми оборотами, что соответствует в
семиозисе означиванию ситуации жизненной
вовлеченности носителя признака в некоторый
вид деятельности.
На уровне сравнительного содержательного
анализа следует выделить, во-первых, слова,
которые идентичны или очень близки по
значению в двух языках и, во-вторых, слова,
которые проявляют явную специфику значения
в одном из языков.
Наибольшую степень схожести проявляют
ядерные для рассматриваемой парадигмы
прилагательные, соответственно странный
и étrange1
Nouveau Petit Robert, 1993 (NPR) и Словаря
русского языка, 2004 (ОСР), покажем совпадение
в целом семантических объемов французского
и русского прилагательных в таблице
1:
Обращает на себя внимание многочисленность
синонимов в обоих языках для обозначения
различных аспектов странного вида и
поведения при их восприятии и оценивании, а
также их очевидную, хотя и нюансированную
эквивалентность, проверяемую при переводе
с французского на русский язык и обратно.
Интересно то, что в русском языке превалируют
прилагательные, в самой семантике которых
формализуется осмысление странного
по вектору отрицания нормального, как это
показывает вышеприведенная таблица. Иначе
говоря, интерпретация семантики часто
как бы воспроизводит векторы осмысления
странного: воспринимаемое и с трудом идентифицируемое
нечто сначала вписывается в
усвоенную шкалу привычных норм и затем
определяется как не соответствующее данной
норме: ненормальное, анормальное, непонятное,
непостижимое, нездешнее (нездешний),
нетутошнее, незаурядное, не�ероятное, не�иданное,
неслыханное, нелепое, непри�ычное,
необычайное, неадек�атное, не�разумительное.
Отметим также трудность интерпретации
«странного» в русском языке через французские
синонимы «странного», связанные с
эффектом беспокойства и даже страха перед
1 Cуществительные иностранец и l’étranger образуют тематически
отдельное лексическое и, соответственно, концептуальное
поле, относящееся к системе представлений о
предметной сфере «иностранный», «иностранец», также отражающей
совокупность устойчивых и вариативных стереотипов
о «чужом».
. Опираясь на данные словарей Le
совпа
Стр.7
8
Язык. культура. коммуникация
Таблица 1
Словарные значения
étrange, странный
• très différent de ce qu’on a
l’habitude de voir, d’apprendre;
incompréhensible qui étonne,
surprend || bizarre, curieux,
drôle, extraordinaire,
exceptionnel, singulier;
inaccoutumé, inquiétant, insolite
• indéfinissable
Примеры употребления
во французском языке
une étrange aventure, un sourir,
un air étrange;
une femme bien étrange= une
drôle de femme
Эквивалентные примеры употребления
в русском языке
Необычное, необычайное, необыкно�енное,
незаурядное, заба�ное, не�ероятное,
любопытное приключение; необычная
улыбка; необычный, неадек�атный,
заба�ный, глупый, нелепый �ид;
странная, чудная какая�то женщина,
заба�ная, непонятная, неадек�атная.
C’est un étrange événement
• incompréhensible, qui étonne,
surprend; original, hors du
commun;
extrême
épouvantable,
Какоe�то странное, анормальное,
причудли�ое, непри�ычное, дикое, экстраординарное,
экстра�агантное, не�иданное,
неслыханное, нелепое, с�оеобразное,
непостижимое, непонятное
событие.
Une conduite étrange
J’aperçois bien que l’amour est
de nature �tran�e (Marot)
Какое�то странное, непонятное, с�оеобразное,
слишком оригинальное, заба�ное,
неадек�атное, глупое, нелепое
по�едение; странная, непонятная, неадек�атная,
нелепая, �итие�атая, причудли�ая
речь.
странным
inquiétant,épouvantable,
extrême.
Во французском языке превалируют прилагательные,
напрямую фиксирующие один из
признаков феномена странного, без уточнения
мыслительного движения возведения к
нормативному стандарту. С другой стороны,
французскому языку
присуща очевидная
интенсификация признака при оценивании
странного: от нейтрального indefinissab�e до
bizarre, curieux, drôle, singulier, original,
original, extraordinaire,
exceptionnel; от inaccoutumé до inquiétant,
insolite, épouvantable, extrême.
Отмечая сходность семантического объема
сравниваемых прилагательных, выделим
черту, которая свойственна признаковой семантике
странного в русском языке. В русском
языке выделяются контексты, в которых
прилагательное странный может получать,
наряду с более общей интерпретацией «необычный»
также и развивающие ее, интенсифицирующие
значения: «дикий», «чудной»
(не от мира сего) и даже «чудесный» : Ты
сегодня чудной, странный какой�то; Чудно,
странно �се это. Ему удалось �ыжить каким�
то чудесным, фантастическим, странным
образом. Налицо выход значений русского
прилагательного в сферу неестественного,
«чудного, нереального, неземного, чудесного,
фантастического», не просто необычного, необъяснимого,
но приписываемого напрямую
вестник иглу, 2008
действию внешней исключительной силы
– чуду.
Что касается французского прилагательного
étrange, то его эволюция в истории французского
языка свидетельствует о том, что
оно наращивает значения, связанные скорее
с интеллектуальным оцениванием характера
сущности по параметрам несоответствия норме
здравого смысла как того, что того, что не
поддается рациональному объяснению, затемненному
по содержанию и своеобразному по
форме и поэтому забавному, оригинальному,
единственному в своем роде и часто причиняющего
беспокойство и даже страх .
Из сравнения видно, что признаковая феноменология
«странного» в основном совпадает
во французском и русском языках, покрывая
концептуальные области проявления сущности
в параметрах странного – того, что выходит
за рамки привычного и общепринятого,
противоречит здравому смыслу: анормальное
(естественно соседствующее с нормальным,
например: Спраши�ается � считать
ли странной такую болезнь, как заячья губа
(�полне анормальное я�ление?) – необычное
– непонятное – незаурядное – невероятное –
забавное – нестандартное – ненормальное.
В целях нашего лингвокультурологического
анализа целесообразно обратиться далее,
как это было установлено выше, к выявлению
Стр.8
9
и анализу «лакун» – элементов соответствующих
языковых семей, не имеющих прямых
аналогов в одном из языков и выражающих
специфические национально-культурные
смыслы. Такого рода лакуны проще обнаруживаются
в русском языке, обладающей большей
языковой феноменологией «странного».
В ней представлены, в частности, следующие
единицы, обладающие признаками «лакуны»:
странний, странст�ующий, странноприимный,
странник, странь, странст�о�ать,
странничать. Данные слова образуют одну
отдельную функционально ориентированную
подгруппу в поле «странного», исходную от
этимологического значения «страна», «сторона»
как очерченного пространства, которое
преодолевается, проходится, а не только
воспринимается по признакам проявления ее
как феномена в границах «свой-чужой» (свой
– нормально, естественно, чужой – ненормально),
при раскрытии «внешнего» через отмеченные
выше семы признаковой феноменологии
необычный, непонятный, незаурядный,
не�ероятный, с�оеобразный. Специфический,
национально-культурный смысл, характерный
для элементов данной подгруппы, возникает
синергетически из совмещения, смысловой
синкретичности признака «странного» (со
всем спектром его признаков) и «прохожего»,
«преодолевающего пространство», путника.
Очевидно, что данное синергетическое значение
порождается специфическими реалиями
в жизни русского общества и культуры.
Для раскрытия семантики слов-лакун обратимся
к их словарным толкованиям, отмечая
одновременно подчеркиванием те семы, которые
не выделялись ранее в сравнительном
французско-русском анализе:
• странный и странний (устар.) – сторонний,
посторонний1
, побочный; нездешний,
нетутошний, чужой, захожий, иноземный
или из другого города, семьи; прохожий,
1 Отметим, что слово étranger получило во французской
культуре и обществе значительное коннотативное наращение
благодаря его разработке в одноименном романе
А.Камю в русле экзистенциализма на основе насыщенной
и устойчивой семантики признака и феномена, отраженных
в соответствующем прилагательном и существительном.
По существу, интерпретация данного слова
по данным романа осуществляется в параметре «сторонний»,
расширяя, таким образом, узуальное словарное
значение.
путник. Старосл.: «Странных пастухо�
принимание�; «Странные на монастырь
собирают, греки, не то болгары. Они
странние, здесь незнакомые, захожие�
(ДТС: 299);
• странник – странний, захожий, человек
с чужбины, проезжий, прохожий, гость,
ищущий временного приюта; обрекшийся
на тунеядное странничество, под предлогом
богомолья; скиталец, бездомный
проходимец, землепроход «У нас на селе
странницы, по обету, � Соло�ки идут�
(ДТС:299); Странники – скитальцы, бегуны
или сопелковщина, изуверный толк
беспоповщины, утверждающих видимое
царение антихриста, почему всякое повиновение
власти есть смертный грех и
гибель вечная; должно поэтому жить и
умереть странником, бродягой, вступать
в странничество, пропадая без вести и
быть зарытым тайно где-нибудь в лесу;
толк этот делится на странников, вечных
бродяг, и на жиловых странноприимцев,
пристанодержателей, у которых первые
находят приют (Ibid)2
. Более современное
издание словаря Ожегова С.И., 2004
г., толкует данное слово как устаревшее,
однако присутствующее в коллективной,
культурной памяти народа3
: «Странник –
человек, странствующий пешком, обычно
на богомолье, со странническим посохом»
(ОРС: 1011). Сравнение с французскими
семантическими аналогами слова «странник»
в приведенном значении (pélerin n,m ;
pélerinage n,m) показывает отсутствие
связи данных французских слов с полем
странного, что подтверждается их эквивалентностью
русским словам «паломник,
паломничество», более позднего и скорее
всего заимствованного происхождения;
2 Религиозное движение возникло в Ярославской губернии
в XVIII в. и не изжито полностью до сих пор (http.//www.
russian-book.ru/text/325.htm).
3 Об этом свидетельствует, в частности, активная «языковая
игра» со словом «странник», используемым для названий
различных изданий, изделий и мероприятий, как показывают
интернет-ресурсы. Странником называется вездеходснегоход,
конгресс фантастов в России (Санкт-Петербург,
2007), журнал, сонник, радиопередача «Ночной странник»,
почтовый ящик Интернета, веб-мастерская, справочник
стран мира, клуб путешественников, песня (всего упоминаний
1547 за 20.11.07 по данным поисковой системы rambler.ru).
ram
Стр.9
10
Язык. культура. коммуникация
• странь (об., уст.) – чужой, странний человек;
чудак, нелюдим; шатун, негодяй;
дикой, малоумный, дурак; чушь, дичь, чепуха,
бессмыслица, вздор (ДТС: 299);
• странствие – путешествие пешком,
обычно в одиночестве, без особых целей
(ОРС: 1012);
• странствовать – жить, постоянно меняя
место пребывания, путешествуя (Ibid).
Данные толкования позволяют сделать следующие
наблюдения. Слова-лакуны в русском
языке развивают в функциональном плане синкретичные
древнейшие признаки: «захожий
путник» (фиксируемый в слове «странний»)
и «чужой», чужеродный, необычный (фиксируемый
в слове «странный»). Через слово
«странний» толкуются все выделенные слова
с национально-специфическими смыслами. В
спектр национально-специфических смыслов
«странности» попадают семы характеристики
«страннего» человека – «захожего с чужбины»,
усталого путника, «бесприютного скитальца»,
пришлого богомольца, гостя, которому надо
найти/предоставить приют // бездомного проходимца;
а также семы особого образа жизни:
отшельничества, одиночества по религиозным
причинам или по идейной, «абстрактной» причине
землепроходца. На основе данных первичных
сем наращиваются коннотативные значения
«бренности всего земного», «добровольного
или вынужденного одиночества», «независимости
духа», совокупность которых имеет
экзистенциальную, бытийную ценность.
Именно эти два параметра – относительно
большая формальная языковая феноменология,
ее большая функционально-действенная
характеристика, а также наличие лакун – слов
с явно этнокультурной спецификой семантики
– дают основание считать, что феномен «странного»
в русском языке обладает усиленной
лингвокультурологической релевантностью,
восходящей к ориентирам бытийного ценностного
миропонимания.
Библиографический список
1. Dubois J., Mitt�rand H., Dauzat A . Dictionnaire
étymplogique. – P.: Larousse/VUEF, 2001. – 822
p. – DE
2. New Webster Dictionnary of the English Languige.
– New Delhi by arrangement with Consolidated
Book Publishers, USA, 1988. – 1824 p. – WD
вестник иглу, 2008
3. Lo Zingarelli minore. Vocabolario della lingua
italiana di Nocola Zingarelli. Edizione Terzo millennio.
–Milano: Edizione Mondolibri S.p.A.,
2006. – 1248 p. – ZM
4. Micro Robert : Dictionnaire du français primordial.
– P. : S.N.L. – Le Robert, 1979. – 1207 p. – MR
5. Le Nouveau Petit Robert. Dictionnaire alphabétique
et analogique de la langue française / Texte
remanié et amplifié sous la direction de Josette
Rey – Debove et Alain Rey. – P. : Dictionnaires La
Robert, 1993. – 2841 p. - NPR
6. Webster’s New Dictionnary of the English
Language: London, 2001 – 1859 p. – WND
7. Германо�, С.Н . Опыт построения лексикосемантического
поля с доминантой «странный»
[Текст� С.Н. Германов // Единство системного
и функционального анализа языковых единиц:
материалы Междунар. науч. конф. (Белгород,
11-13 апреля 2006 г.). – Белгород: Изд-во БелГУ,
2006. – Вып. 9. – Ч.2. – 404 с.
8. Даль, В.И. Большой иллюстрированный толковый
словарь русского языка: современное написание:
ок. 1500 ил. [Текст� В.И. Даль. – М.:
Астрель: АСО: Транзиткнига, 2005. – 348 с.
– ДТС
9. Ожего�, С.И. Словарь русского языка: Ок.
53000 слов [Текст� / С.И. Ожегов / под общ. ред.
проф. Л.И.Скворцова. – 24-е изд., испр. – М.:
ООО «Издательский дом Оникс 21 век»: ООО
«Издательство Мир и образование, 2004. – 1200
с. – ОРС
10. Фасмер, М. Этимологический словарь русского
языка [Текст� М. Фасмер: в 4 т. Т.3 (Муза-Сят)
/ пер. с нем. И доп. О.Н. Трубачева. – 2-е изд.,
стер. – М.: Прогресс, 1987. – 832 с. – ФЭС
1 Шанский, Н.М.
1.
Краткий этимологический
словарь русского языка [Текст� Н.М.
Шанский, В.В. Иванов, Т.В. Шанская / под ред.
С.Г.Бархударова. – М.: Госучпедгиз, 1961. – 402
с. – ШЭС
А.Н. Башлыкова
издательСкий каталог
как диСкурСивное оБразование
The article is dedicated to the catalogue as a
genre of the publisher’s discourse. The catalogue
is a reference point to the reading’ perspective.
The author studies the �ata�o�ue as a s�e�ifi�
genre, being the collection of the texts of information
and publicity that has a particular char©
А.Н. Башлыкова, 2008
Стр.10