АЛМАЗОВ, Борис Николаевич [27.Х(8.XI).1827, г. Вязьма Смоленской губ.-- 3(15).IV.1876,
Москва; похоронен в Донском монастыре] -- поэт, переводчик, литературный критик, прозаик. Сын
отставного штабс-капитана, по происхождению принадлежащего к высшей московской знати. Детство А.
провел в родовом с. Караваево (Смоленская губ.). Первоначальное образование получил дома. В 1839 г.
поступил во 2-й класс 1-й Московской гимназии, откуда перевелся в пансион Эннеса. В 1848 г. А.
поступил на юридический факультет Московского университета, где посещал лекции известных
историков Т. Н. Грановского и П. Н. Кудрявцева. Однако не только научные интересы волнуют его в это
время: А. страстный театрал, завсегдатай Малого театра, он участвует в любительских спектаклях,
мечтая о славе актера. Окончить университет А. не удалось: в 1851 г., оставленный разорившимся отцом
без средств, он не смог внести плату за образование и был отчислен. Вскоре после этого А. становится
членом "молодой редакции" журнала "Москвитянин", в состав которой входили литераторы А. Н.
Островский, Е. П. Эдельсон, А. А. Григорьев, Т. И. Филиппов, Л. А. Мей, артисты П. М. Садовский, И.
Ф. Горбунов и др. Близки к "молодой редакции" были П. И. Мельников (Печерский) и А. Ф. Писемский,
знакомство с которым переросло у А. в 60--70 гг. в тесную дружбу. Втянутый друзьями в журналистскую
жизнь, А. поначалу переживает сильный душевный подъем, с энтузиазмом бросается на борьбу "с
пороками, с развратом и злоупотреблениями" (Барсуков Н.-- Т. XII. -- С. 213), "со всем, что есть
пришлого, басурманского" в русской "литературе и... жизни" (Там же.-- Т. XI.-- С. 381). Ярким
выразителем умонастроений и литературных вкусов молодого критика, склонного к розыгрышам и
мистификациям, стал придуманный им персонаж Эраст Благонравов, именем которого А. подписывал
свои фельетоны, остроумные пародии и критические выступления. Избранная А. литературная маска, повидимому,
в несколько комичной и шаржированной форме представляла его собственный автопортрет.
На сходство А. и Эраста Благонравова, в частности, указал историк М. И. Семевский, отметив, что
критик, как и его "двойник", отличается "любовью к известности, страстью к литературе,
восприимчивостью сердца..." (А. Н. Островский в воспоминаниях современников.-- С. 148).
Выступления Эраста Благонравова, нередко подчеркнуто полемичные по отношению к некрасовскому и
панаевскому "Современнику", вызывали яростные журнальные перепалки. Особенно бурно обсуждалась
в печати статья Эраста Благонравова "Сон по случаю одной комедии" (Москвитянин.-- 1851.-- No 7
("Предуведомление"), 9-10), в которой автор пытался привлечь внимание публики к только что
написанной, но запрещенной цензурой к постановке, первой комедии Островского "Свои люди -сочтемся!".
Написанная в драматической форме, статья-шутка Эраста Благонравова как бы обыгрывала
все возможные критические замечания в адрес драматурга, доводя до абсурда литературные позиции
критиков тогдашних направлений -- западников и славянофилов, поклонников "чистого искусства" и
утилитаристов. Однако за блеском остроумия Эраста Благонравова для самого А. скрывались
выстраданные и серьезные размышления о русской литературе. В этой статье (одной из лучших в
наследии критика) А. выступает с требованием простоты в жизни и искусстве, пытается определить
самобытность таланта Островского и Гоголя. По мнению А., первый стремится к объективному
изображению действительности; Гоголь же склонен к фантасмагории и гиперболизации. Задетые
полемикой критики в откликах на статью А. продемонстрировали к ней крайнее пренебрежение, а автору
отказали даже в остроумии (см.: <И. И. Панаев> // Современник.-- 1851.-- No 5.-- Отд. VI.-- 4 С. 52--53,
<А. Д. Галахов > // Отечественные записки.-- 1851.-- No 8.-- Отд. VI.-- С. 141--142). Восстановить
справедливость спустя почти десять лет попытался Григорьев, заявив, что в "замечательной, не
позабытой... шутке" "высказан был впервые даровитым критиком-юмористом глубоко верный взгляд на
различие нового таланта... от таланта Гоголя" (Григорьев А. А.-- С. 390).
Вскоре А. пережил духовный кризис, о чем и поведал в доверительном письме Погодину в
октябре 1852 г. Жалуясь авторитетному корреспонденту, что "решительно никто не понял", отчего он
"кричал и горячился", А. признавался, что прежняя деятельность ему "опротивела" (Барсуков Н.-- Т. XII.-
С. 213). Ставший весной 1852 г. постоянным литературным обозревателем, А. в статье "Наблюдения
Эраста Благонравова над русской литературой и журналистикой" (Москвитянин.-- 1852.-- No 17) пытался
совместить новые обязанности с прежним литературным амплуа. Статья успеха не имела. С этого
момента общий тон литературно-критических выступлений А. меняется: его статьи, проникнутые теперь
преклонением перед русской патриархальностью, приобретают привкус дидактизма, фельетонная
юмористика уступает место грубому морализаторству (см.: Егоров Б. Ф. -- С. 33). Важным критерием
оценки произведения для А. становится характер изображения писателем русского народного быта. Так,
например, А. приветствует роман Д. В. Григоровича "Рыбаки", в котором увидел "что-то истинно
родное... льстящее... народной гордости" (Москвитянин.-- 1853.-- No II.-- Отд. V.-- С. 80), а о рассказе И.
С. Тургенева "Муму" отзывается крайне неприязненно, упрекая автора в изысканности сюжета, "пряных
эффектах", не имеющих отношения к действительной русской жизни (Москвитянин.-- 1854.-- No 9.-Отд.
IV.-- С. 32--33). Как литературный обозреватель, А. привлекает внимание публики к проникнутой
Стр.1