/Г/у
РУССКОЕ
ЛЪСНОЕ Д'ВЛО
ВЫХОДИТЪ 2 РАЗА ВЪ МВДЪ, КРОМЪ ДВУХЪ ЛШИХЪ МЩЦЕВЪ,
2С-ю synepaiiz вх годъ, съ 15 сентября по 1 моля сдДдующаго года.
15 сентябри
ПОДПИСНАЯ ЦФНА
1а V2
На „Русское Д-всное Д*ло"
гадь (20 нумеровъ)
ряд* годовыхъ.
При перемЗш'Ё адреса сл4дуетъ при ' •
/
Стр.1
v.
V *'
Годъ П. 1
ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПОДПИСКА
НА
РШК01 Ш'Ш ДШ-,
ВТОРОЙ ГОДЪ ИЗДАН! Я.
(Съ 15 сентября 1893 года , по 1 тля 1894 г.).
Д,ЪЛ.О" будетъ выходить, какъ и въ настоягнемъ, двадцатью
выпусками въ годъ, объемом1
Въ будущемъ подиисномъ году „РУССКОЕ ЛФСНОЕ
!, каждый около трехъ печатным-,
листовъ. Программа издания остается безъ перемены, но количество
попудярныхъ статей, могущихъ интересовать читателей
не шещалистовъ, будетъ въ значительной степени увеличено.
Въ
каждомъ нумер'Ь, по* возможности, будутъ находиться,
кроагЬ отдЬльныхъ статей, правительственный распоряжсжя,
вгбстныя сообщения, хроника .тЬсного дьла, библюгра(|»я и
вопросы и отв1;ты.
ВсЬмъ ГОДОВЫЖъ подписчиками ф(Аетъ разделана 15 января «Справочная книжна
для л^сныхъ хозяевъ», въ которое будутъ помещены справочныя свЪдЪшя, необходимыя
для лЪсничихъ, лЪсовладЪдьцевъ и лЪсопромышлечниковъ.
(.
0ф ~ Желающ'1е получить «Справочную книжку» въ коленкоровомъ переплетЬ прилагаютъ
къ подписной цЪн* 35 кол. (можно почтовыми' марками).
ПОДПИСНАЯ Ц-ЬНА
на „РУССКОЕ ЛФСНОЕ ДВДО"остается прежняя:
/г года (1 0 нумеровъ) . . . 3 „
Н а годъ (2 0 нумеровъ) .. . 5 руб.
„ 1
ЦТ " Полугодовые подписчики, доплативши} къ 1 января
2 руб., переходятъ въ разрядъ годовыхъ. "ф &
Подписка принимается въ редакцш журнала: С-Петербурге,
Жпсной Института, кв. М 23 п въ гмвтьйишосъ
книжныхъ магазинахъ.
-•- Желаюпп'е избавиться отъ пересылки подписныхъ деванные
въ 1 хомъ, продаются по 5 руб. съ пересылкою.
Редакторъ-Издатель В. Добровлянстй.
негъ могутъ получить первый нумеръ съ наложеннылъ платежомъ
въ 5 руб. 20 ко», или В "руб. 20 коп. -+-.
Полные экземпляры журнала за первый годъ издания, сброшюроРУССКОЕ
^HI
Л-БСНОЕ
ДЪЛО.
Впечатлйтя русскаго л'Ьсничаго въ Привислянскомъ
I.
Май неоднократно приходилось проезжать Привислянюйй край,
когда, въ дни былые, «томимый жаждой знания и св-бта», я устремлялся
въ чуж1е кд>ая и возвращался обратно изъ этихъ краевъ на
родныя нивы. Но всякгй разъ я такъ торопился «туда» или «назадъ»,
что не находилъ возможности удалить сколько-нибудь времени
нашей западной окраинъ1
, которая для русскаго дъсничаго не
могла не представлять живого интереса, хотя бы какъ переходная
ступень, какъ иоелъ'дшй этапъ къ европейской дъ-сной культуръ\
Въ этомъ отношеши, впрочемъ, я оставался в%енъ большинству
русскихъ людей, которые, по мъ-ткому выражешю знаменитаго сатирика,
никогда почти не путешествуютъ, а лишь Ьздятъ «но казенной
или частной надобности». Ужъ если мы назначимъ себъ*
ц'Ьль псвздки, будь то по важному или неважному Д'влу, а то и
просто безъ всякаго особеннаго дъла, то рвемся и мчимся внередъ,
чтобы скорее добраться до мЬста, игнорируя все, что попадается
на нута. Страны и народы, нравы и обычаи, природа и культура,—все
это пропускается равнодушно мимо г лазь и ушей, попирается
презрительно—не ногами даже, а колесами вагоновь.
Съ нодобнымъ равнодуциемъ я проносился неоднократно черезъ
Привислянскш край, который для меня, до самаго носл'Ьдняго времени,
такъ и оставался страной невЬдомой, если не въ географическомъ,
то въ л'Ьсохсзяйственномъ отношенш.
Сколько помнится MHt, я увидъ'лъ впервые Варшаву въ началЪ
1868 года. Въ это время доживали уже свои послъдае дни
всЪ центральныя учреждетя здЬшняго края, вътомъ ЧЙСЛ-Ь и «Правительственная
комисия финансовъ и казначейства», которая выдала,
между прочимъ. казенными лесами s другими государственными
имуществами Царства Польскаго. Судя по литературнымъ источникамъ,
по законодательнымъ актамъ и по административнымъ распоряжетямъ,
относящимся къ эпох"й съ начала текущаго cToatxia
до 1868 г. включительно, .твсное дЬло въ ЦарствЬ O^iecKOisrb
должно было стоять на высокой степени развита, въу^б^иносги \
по отношен!ю къ остальнымъ областямъИмнер1и, гдйгоч
РУССКОЕ
ЛЬСНОЕ ДЫО, ГОДЪ II, № 1.
.тЬсной кудьтур-Ь не было еще и помину. Само собор"разу?№е*6я, ;
l i?
кйкоп-.5пб0 v
.
Ц.1С
l
' . •"",;.у, ~ -
Стр.2
эта культура не отличалась ЗДЕСЬ самостоятельными, характеромъ,
не представляла никакихъ индивидуальныхъ особенностей, а была,
какъ и следовало ожидать, рабскимъ сколкомъ съ №Бмецко-прус.
скихъ порядковъ, которые, хотя и значительно позже, цъ'ликомъ
перенесены были и къ намъ. Но здъсь, вслъ'дствте бол'Ье благопр1ятныхъ
географическихъ и экономическихъ условш, съчяена H!Jмецко-прусской
лесной культуры развились на практической почв*
и пустили ростки глубже и прочнее, между твмъ какъ у насъ они
коснулись только поверхности необозримыхъ степей, лъ*совъ и дебрей,
и сосредоточились, главнымъ образомъ, въ форм* «лесной
науки» и въ платоническихъ вождел'Ьшяхъ, что cia наука когданибудь
и какъ-нибудь осуществится на практик*. Разныя правительственныя
и административныя распоряжешя, разныя инструквди
и наставлешя по лесному ведомству Привислянскаго края, за
указанный выше пер1одъ времени, составляютъ нынв цъмые фол!анты,
ц'блыя кипы печатныхъ томовъ, въ которыхъ свежему человъ'ку
крайне трудно разобраться и ор1ентироваться. Эти печатные
памятники польскаго лесного д*ла доказываютъ прежде всего, что
означенное д*ло было крайне подробно и педантично регламентировано
во всЬхъ его отрасляхъ, начиная отъ въ высшей степени
«интенсивной» карательной инструкщи по нарушетямъ лъсного
устава (1839 г.) и кончая самоподробиМшими указашями, какъ
садить, свять или таксировать Л"БСЪ. Такая регламентация кажется,
правда, результатомъ строгой системы, въ основу которой положены
начала, составлявппя, повидимому, въ свое время послЬднее
слово науки, но подобная мелочная казуистика не вяжется какъ-то
съ характеромъ славянской расы и невольно наводитъ на мысль,
что въ Царств* Польскомъ и въ эпоху «Правительственной комиссш»
между Teopiefi и практикой лесного д-вла не было полнаго соглашя
и что первая, въ значительной степени, представляла также
лишь блестящую вывеску якобы высокой европейской культуры.
Во второй разъ я очутился на берегахъ Вислы въ 1875 году,
на возвратномг пути изъ Германш, гд*, удовлетворивъ досыта
жажду л*соводственныхъ знатй, я думалъ только объ одномъ—
какъ бы поскор-ве вернуться домой и дать покой развинченнымъ
нервамъ. Въ 1875 году, судя опять-таки по оффищальнымъ и частвымъ
псточникамъ, лъсное д*ло въ Привислянскомъ край мчалось
вспять на ве*хъ парахъ. Хотя безчисленныя инструкщи и распоряжен1я
бывшей Правительственной Комисйи оставались въ сил*
и местные органы л-Ьсного управлешя функщонировали по прежнему,
но ВСЕ эти печатные фол!анты въ полномъ смысл* слова служили
лишь флагомъ, прикрывавшимъ незаконный грузъ, въ вид'Т;
всеобщаго расхищена казенныхъ имуществъ вообще, а л*совъ въ
частности. Дурно-ли, хорошо-ли была устроена здйсь административная
машина, но съ изъятемъ главнаго винта—Правительственной
комиссш—она затрещала во всбхъ частяхъ. Наступило время
самой необузданной вакханалш, когда «уловить моментъ» не съумйлъ
разв* круглый глупецъ или безусловно честный человъ'къ, что въ
эпоху «моментовъ» не представляеть большого различ1я. А лГ;сные
чины Привислянскаго края могли быть еще, пожалуй, глупцами
(конечно, не злоупотребляя этимъ «правомъ»—по выражение Берне),
но быть, а ТБМЪ бол*е оставаться, абсолютно честными людьми,
при полномъ разстройств-й административная» механизма и при огсутствш
сдерживающаго и регулирующаго винта, какимъ была Правительственная
комисс1я,—представлялось для нихъ задачей непосильной.
Въ справедливости сказаннаго легко убедиться изъ одного
бътлаго обзора тогдашнихъ окладовъ содержашя, присвоенныхъ
лйснымъ чинамъ разныхъ ранговъ. Надл1
вснич1ё. наприм^ръ, получали
жалованья не свыше 500 р. въ годъ—и это аристократ1я,
сливки лесной администращи, для которой коляска съ четверкой
лошадей въ блестящей «краковской» упряжкК; считалась такой же
насущною потребностью, какъ форменный мундиръ. Что же касается
низшихъ агентовъ, то ихъ оклады доходили порою до мизерныхъ
размъ-ровъ: до одного рубля въ мЬсяцъ! Въ сравненш съ этими
окладами, оклады нашихь сиротскихъ судовъ, сделавшееся въ своемъ
род* легендарньши. должны казаться чуть не министерскими. А
между тъ-мъ и 12-рублевые «лъчшые чины» продолжали жить,
множиться, страдать и наслаждаться, не ропща на судьбу и безъ
борьбы не уступая никому своего м-Ьста.
Въ чемъ же заключался тутъ секретъ? Какъ могла при подобныхъ
услов!яхъ поддерживаться зд^сь «высокая» культура л£еа.
хотя бы только съ внешней, декоративной стороны? Дъло въ т«»мь,
что явно нищенсме оклады л'веныхъ чиновъ восполнялись съ юбыткомъ
разными видами побочныхъ пользованш, какъ-то: превосходными
по качеству и весьма значительными по площади служебными
наделами, правомъ пастьбы многочисленнаго скота, правомъ охоты,
которая въ этомъ кра* представляетъ немаловажную цънность, и
наконецъ, самыми разнообразными способами пользовашя древесиной,
въ формъ1
«депутатовъ» (безденежные обязательные отпуски)
на отоплен!е и постройки и въ иныхъ формахъ, не им-вющпхъ законныхъ
осаовашй, но освященныхъ обычаемъ и безмолвнылъ соглайемъ
высшихъ властей. Если принять, загЬмъ, во вниман1е, что
Стр.3
въ до-реформенное время польше крестьяне находились въ полной
почти экономической зависимости отъ помЬщиковъ и что л1
вснич1е
были de facto настоящими поимщиками и притомъ весьма крупными
и вл1ятельньши, каковая роль сохранилась за ними въ значительной
степени, какъ за представителями казны, и после реформы
1864 года, то не трудно понять, почему польете лесные
чины, получая ничтожное вознаграждеше изъ государствеанаго
казначейства и не прибегая къ прямымъ даже злоупотреблешямъ,
могли существовать нетолько безбедно, но и сь полнымъ комфортомъ,
не забывая и «про черный день». Не подлежало, однако,сомненда.
что весь этотъ механизмъ управлешя. построенный на
феодально-аристократическихъ началахъ и опирающшся не на положительный
законъ, а больше на патр1рхальные обычаи и традицш,
представлялъ явлете ненормальное вообще и при малейшей неисправности
въ своихъ сложныхъ составныхъ частяхъ долженъ былъ
рухнуть окончательно, благодаря своему полному несоответствш съ
духомъ вика и съ новыми услов1ями гражданственности, созданными
реформами 60-хъ годовъ. Такъ оно и случилось после 1868 года.
Тогда-то и началась упомянутая вакханал1я въ государственныхъ
лесахъ Привислянскаго края, продолжавшаяся, къ счастью, не до
полнаго истощешя сихъ л-Ьсовъ и завершившаяся передачей поелгвднихъ
въ в'Ьд'вте Министерства Государственныхъ Имущества
(1880 г.).
Въ третш разъ я нроЬхалъ Привислянскш край въ 1884 году,
направляясь въ самый центръ интенсивной лесной культуры—въ
Сакеошю, а загвмъ дальше на западъ, въ благодатную Франщю,
нодъ «лазуревое небо юга». Разумеется, я пробылъ въ этомъ край
или, вернее, въ Варшаве лишь столько времени, сколько понадобилось
на переездъ изъ одного вокзала въ другой. Но на этотъ разъ
судьба такъ распорядилась, что я застрялъ надолго въ соседней
съ Царствомъ Польскимъ Силезш, увлеченный ея лесами и ея л'Ьснымъ
хозяйствомъ. а въ виду общности услов1й об'Ьихъ странъ, не
могъ не заинтересоваться вопросомъ: какъ же стоитъ лЬсное дело
въ нашихъ привислянскихъ губершяхъ, или—по выраженш пограничныхъ
жителей—«за кордономъ»? Разрешить этотъ вопросъ я
предполагалъ на обратномъ пути и лел'Ьялъ эту мысль во все время
моего заграничнаго путешеств1я, при чемъ осмотръ польскихъ д^йсовъ
думалъ начать съ Тал ищи, где только-что возникло лесное
общество и закипела, невидимому, энергическая деятельность на
веЪхъ поприщахъ народнаго хозяйства. Но (везде и всегда злосчастное
«но»), по Mtpb прибдиясев1я къ роднымъ гранидамъ, принятое
мною решете подверглось разнымъ колебашямъ, встретились
каюя-то препятств1я, и въ конц-Ь-концовъ я вернулся домой,
не взглянувъ ни однимъ глазомъ на привислянеше леса. Впрочемъ.
главнымъ виновникомъ зд-всь я считаю профессора л Ьсоводства Гемпеля
(Въ'на), который, узнавъ о моемъ намйренш осмотреть л^Ьса
Галищи, разразился такими презрительными эпитетами по адресу
тамошняго хозяйства и выразилъ такое непритворное удивлен1е—
какъ можно интересоваться л^снымъ д"1ломъ Галищи и русской
Польши, побывавъ въ. Сакеоши, Бавар]и и Австр1и (?), что я сразу
сдался на его доводы, гвмъ бол^е, что это согласовалось съ моими
собственными, сокровенными намйретями.
Между т-вмъ, въ 1884 г. л§сное д^ло въ Привислянскомъ краъвступило
уже въ новый фазисъ. Теперь функционировали зд-Ьсь
три окружныя Л'БСНЫЯ унравлен1я, съ русскими спещалистами во
глав^Ь, но составъ надлесничихъ, подлесничихъ и стражи оставался
прежнш, съ прежними «историческими» окладами и, следовательно,
съ прежними порядками, хотя значительно смягченными
и ограниченными теми, по возможности, рамками, кашя установлены
были бывшей Правительственной комиссией. Однимъ словомъ,
это былъ першдъ «вливашя новаго вина въ старые меха», и только
съ 1885 года реформа управлешя государственными лесами осуществлена
въ полномъ объеме и введенъ институтъ лесничихъ и
лесной стражи по образцу, принятому въ Имперш. СЛЕДЫ старой
организацш сохранились лишь въ местныхъ законахъ (гражданскихъ
и фискальныхъ), но таковые законы сделались действительными
и единственными регуляторами административной машины,
а всяие обычаи, традищи и «примеры», какъ можно надеяться,
навсегда сошли со сцены. Такимъ образомъ, 1885 г. см!;ло можетъ
быть отмеченъ, какъ начало новой эры въ лЬсномъ хозайстве
Привислянскаго края.
Спустя девять летъ я снова попалъ на берега Вислы, но на
этотъ разъ не проездомъ, а нарочито, при чемъ мне предоставлена
была полная возможность близко ознакомиться съ здешними
лесами. Прежде, однако, чЬмъ стану заносить свои впечатлетя на
бумагу, полагаю не лишннмъ привести некоторыя статистичесия
данныя для характеристики управленш государственными лесами,
о которыхъ, главнымъ образомъ, поведу свою речь.
ЛЬса Привислянскаго края, состояние въ веденш казеннаго
управлешя, занимаютъ площадь въ 800 т. десятинъ (въ круглыхъ
цифрахъ). Въ этомъ числе собственно казенныхъ лЬсовъ заключается
600 т. дес, разделенныхъ на 54 лесничества и иа 1.430
Стр.4