Соображение, что Екатерина Вторая умела выбирать людей, а Павел Петрович -- нет, в корне
опровергается выбором Екатериною бездарного Зубова, которому она поручила в конце своего
царствования ведение всей иностранной политики. <...> Нужно ясно представить себе ту распущенность и тот хаос в государственном управлении,
которые существовали при Екатерине, чтобы понять, какой труд должен был нести Павел Петрович и
какую ломку пришлось проделать ему для того, чтобы ввести государственный строй в определенное
русло. <...> -- Ничего этого не надобно! -- воскликнул Клавдий и быстрыми шагами прошел в кабинет. <...> Клавдий осмотрел зятя, попробовал у него пульс и твердо заявил доктору:
-- Оставьте меня одного с ним! <...> И этот немец-доктор -- тоже масон, и, не сделай я ему повелительного масонского
знака, он, пожалуй, мог бы натворить бед. <...> Когда она ушла, Клавдий запер дверь кабинета и, оставшись один с Проворовым, встал у его
изголовья, а затем, протянув над ним руки, стал делать магнетические пассы. <...> -- II
Клавдий Чигиринский, шурин и приятель Проворова, только что сделал с его семьей длинное и
долгое путешествие из Крыма в Петербург. <...> Проворов усердно занялся им как один из первых ревнителей русского дела в
новой провинции Русского государства и, если бы не важное дело, ни за что не оставил бы своего имения
и не потащился бы на север. <...> Чигиринский занял три отдельные комнаты в нижнем этаже. <...> Масоны, которых Чигиринский обвинил в происшедшем с Проворовым, тогда снова подняли
голову в России с воцарением императора Павла Петровича, относившегося к ним весьма благосклонно
еще в бытность свою цесаревичем. <...> Те из них, которые были сосланы Екатериной II, получили прощение,
а те из приближенных к новому императору, которые принадлежали к братству вольных каменщиков,
считались в большой силе. <...> Мистический ум Павла Петровича и давнишние его сношения с оккультными обществами были
всем хорошо известны <...>
Слуга_императора_Павла.pdf
---Михаил
Волконский
---
Слуга императора Павла
SpellCheck: Roland
-- ПРЕДИСЛОВИЕ
До сих пор еще не имеет настоящего серьезного описания кратковременное царствование
императора Павла Петровича.
Так называемую павловскую эпоху избирали для своих романов многие авторы, и имя этого
императора довольно часто повторялось на страницах исторической беллетристики. Но те исторические
монографии, которые относятся к его царствованию, далеко еще не исчерпывают предмета со всех
сторон и не дают представления о времени Павла Петровича и его управления.
Оттого ли, что мы слишком близки этому времени и оно не отошло еще для нас в историческую
перспективу, или оттого, что наша историческая наука разрабатывалась до сих пор под углом зрения
немцев, имевших основание не любить Павла Петровича, но мы пока лишены еще настоящей русской
истории императора Павла.
Наиболее претендующая из них на полноту биография Шильдера "Император Павел Первый"
чрезвычайно одностороння и написана с предвзятой целью, чтобы не без налета своего рода суеверия
доказать, что преждевременная кончина Павла Петровича была как бы логическим следствием "злого
дела", как говорит Шильдер, совершенного в 1742 году лишением престола несчастного малютки Иоанна
Антоновича.
Конечно, в такие фантастические отвлечения не должен вдаваться серьезный историк,
обязанность которого -- изучить описываемое им время, дать верное представление о действовавших
тогда исторических лицах и угадать чутьем научного прозорливца связь разбираемого им прошлого с
последовавшими и будущими затем событиями. А этого-то и нет, в особенности в труде Шильдера,
оказавшегося неспособным снять с себя очки рутины, заведомо предрешающей, что все, что делалось в
царствование Екатерины II, было велико и превосходно и потому должно служить мерилом для оценки
всех данных русской истории.
Внешний рост и роскошь екатерининского царствования, слепившие глаза своих современников,
до сих пор еще действуют одурманивающе на людей, неспособных отрешиться от навязанных,
предвзятых мыслей, несмотря на то что эта пресловутая роскошь и блеск Екатерины Великой стоили
таких нелепых и безумных расходов России, что сделанный тогда государственный долг послужил
началом того экономического бремени, которое и до сих пор лежит на нас.
Было принято как нечто неопровержимое, что политика Екатерины II отличалась
необыкновенной мудростью, но опять-таки только теперь, в самое последнее время, становится ясно,
какой обузой было для нас политическое наследие, оставленное нам этой императрицей.
Достаточно упомянуть о вражде к нам Франции и уничтожении самостоятельности Польши и ее
разделе.
Слишком поспешные завоевательные действия Потемкина в Турции были, конечно, очень славны
и покрыли несомненным блеском русское оружие, но в дипломатическом отношении они оказались
совершенно неподготовленными и послужили к раздражению естественной, как оказалось впоследствии,
нашей союзницы Франции, на долгое время ставшей враждебной нам помехой в наших отношениях с
Оттоманской империей. При Екатерине мы старались ладить с Австрией, заботились о целости этой
случайно собранной из несродных друг другу частей империи и враждовали с Францией, которая
помнила эту вражду до самых наших дней. Воюя с турками, мы пренебрегали французскими интересами
и тщательно охраняли австрийские. Уничтожением самостоятельности Польши и разделом ее мы также
способствовали лишь расширению и увеличению могущества Пруссии и Австрии, являющимися на деле
нашими исконными врагами.
Где же здесь политический гений, и не вправе ли мы наконец сказать, что всей неурядицей наших
международных отношений, вплоть до императора Александра III, повернувшего эти отношения на
истинный национальный путь, мы обязаны ошибками екатерининского царствования?
К чему приводят сейчас нас переживаемые великие исторические события? Волей-неволей
убеждают они, что нам необходимо теснейшее единение твердого союза с Францией и создание вновь
Стр.1