И. З. Суриков
В ОСТРОГЕ
(Из поэмы "Беглый")
Угрюма камера замкнутая острога,
Как зверя дикого огромная берлога. <...> Нависший потолок, и стены, и углы
Покрыты сыростью и плесенью, как мазью;
Кирпичный пол меж нар залеплен слизкой грязью... <...> Немолчный гам стоит, бряцают кандалы,
Пропитан воздух весь прогорклой смесью чада
С испариною тел и гнили; там и тут
Дымятся ночники вонючие... <...> Как стадо,
Здесь заперт до утра острожный буйный люд... <...> Здесь заперт страшный зверь, стоустый, стоголовый:
Нет света и любви в душе его суровой,
В ней злоба на людей, в ней царство вечной тьмы. <...> Как волк подстреленный, в наморднике железном,
Рычит острожный люд, желаньем бесполезным
Томимый - погулять подальше от тюрьмы,
На воле рыскать вновь... <...> Неужли в этом звере
Ничем не скажется погибший человек? <...> Неужли от себя, вступивши в эти двери,
Все человечное навеки он отсек? <...> Только в бурю сердцу весело,
Не томит тоска души. <...> Ты не пой мне, пташка, песенку
Об родимой стороне;
Только песни ветра буйного
Любо ночью слушать мне. <...> Пусть зовут меня разбойником,Я людей губить не мог... <...> Не разбой, а бедность лютая
Привела меня в острог. <...> Посадили добра молодца,
Чтоб не крал, не воровал,
У прохожих на дороженьке
Кошельков не отнимал. <...> Из тюрьмы глухой я вырвался
И скитаюся в лесах;
Но и здесь я в злой неволюшке,
Хоть живу и не в стенах. <...> Но еще того страшней
Вспоминать мне мать родимую
И покинутых детей. <...> Я пойду ль в село родимое Сыщут вора на дому,
Скрутят руки молодецкие,
Отведут меня в тюрьму. <...> Певец острожный смолк; но песни этой звуки,
В замкнутой камере напомнив о разлуке
С родимой стороной, о светлых днях былых,
О вольной волюшке, о роще и дубровах,
Отозвались в сердцах острожников суровых
И, смолкнув в тишине, носились долго в них. <...> И этот буйный зверь, который бесновался
За несколько минут, затих и присмирел:
Как слабое дитя, он чувству покорялся
И заглушить его не мог и не хотел. <...> А тот <...>
В_остроге.pdf
И. З. Суриков
В ОСТРОГЕ
(Из поэмы "Беглый")
Угрюма камера замкнутая острога,
Как зверя дикого огромная берлога.
Нависший потолок, и стены, и углы
Покрыты сыростью и плесенью, как мазью;
Кирпичный пол меж нар залеплен слизкой грязью...
Немолчный гам стоит, бряцают кандалы,
Пропитан воздух весь прогорклой смесью чада
С испариною тел и гнили; там и тут
Дымятся ночники вонючие... Как стадо,
Здесь заперт до утра острожный буйный люд...
Здесь заперт страшный зверь, стоустый, стоголовый:
Нет света и любви в душе его суровой,
В ней злоба на людей, в ней царство вечной тьмы.
Как волк подстреленный, в наморднике железном,
Рычит острожный люд, желаньем бесполезным
Томимый - погулять подальше от тюрьмы,
На воле рыскать вновь... Неужли в этом звере
Ничем не скажется погибший человек?
Неужли от себя, вступивши в эти двери,
Все человечное навеки он отсек?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И в этой кутерьме, над этим страшным гамом
Вдруг песня поднялась высоко, как волна...
Послушаем ее - ведь мы привыкли к драмам,Быть
может, что-нибудь расскажет нам она.
ПЕСНЯ
Ты шуми, шуми, дубровушка,
Грусть-кручину заглуши!
Только в бурю сердцу весело,
Не томит тоска души.
Ты не пой мне, пташка, песенку
Об родимой стороне;
Только песни ветра буйного
Любо ночью слушать мне.
Пусть зовут меня разбойником,Я
людей губить не мог...
Не разбой, а бедность лютая
Привела меня в острог.
Посадили добра молодца,
Чтоб не крал, не воровал,
У прохожих на дороженьке
Кошельков не отнимал.
Из тюрьмы глухой я вырвался
И скитаюся в лесах;
Но и здесь я в злой неволюшке,
Хоть живу и не в стенах.
Я скрываюсь, вспоминаючи
Про голубушку-жену;
Сердце кровью обливается,
Жизнь и долю я кляну.
Терпит муку, горемычная...
Но еще того страшней
Вспоминать мне мать родимую
Стр.1