Русская образованность в X–XVII в.
В. М. Кириллин
РУССКАЯ ОБРАЗОВАННОСТЬ В X–XVII â.1
§ II. Культурно-исторические предпосылки появления в Московской Руси систематических
школ в XVII â.
Первые побуждения к устранению дефицита образованных людей в русском обществе относятся
только ко времени царствования Бориса Годунова (1598–1605 г.), который, будучи «сторонником
культурных новшеств и заимствований с Запада»2
, всерьез думал о просвещении, по крайней мере,
какой-то части русского общества как о государственной политике. Известно, что он попытался
было учредить в Москве школы и чуть ли не университет с привлечением для преподавания в нем
разных специалистов из западноевропейских государств и даже реально предпринял их поиски.
Однако государевой воле, по мнению жившего тогда в России немца Конрада Буссова, твердо
воспротивилась Церковь, опасавшаяся влияния иноверцев, вполне способного сбить наивные
умы с пути истинного и вызвать общественные раздоры3
. Правительство Годунова вело, кроме
того, переговоры с Польшей относительно организации процесса взаимного обмена юношами
ради «службы» и «науки». Планы царя были отчасти и практически реализованы. Так, согласно
документам Посольского приказа, в 1602 г. четверо дворянских отпрысков отбыли в Англию
«для науки латынскому и аглинскому и иных разных немецких государств языков и грамот»; с
аналогичной целью и в 1603 г. несколько молодых людей были отправлены в Германию, Францию,
Австрию. Успешному исходу этого дела, однако, помешали смерть Бориса Федоровича и все то,
что в народе получило точное название Смуты. О посланцах России забыли. Спустя годы лишь
одному из них – Игнатию Алексееву сыну Кучкину – удалось вернуться домой4
. Правда, после
воцарения Михаила Федоровича Романова были предприняты розыски зажившихся за границей
«робят», но усилия заполучить их назад закончились безуспешно: одних не нашли, другие уже
умерли, третьи воспротивились призыву отечества5
полной неудачей.
1
Начало статьи ñì.: ¹ 2 (36). Ñ. 22–33.
2 Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII в.: Опыт изучения общественного строя
Доброклонский À. Ï. Руководство по истории Русской Öåðêâè. Ì., 1999. Ñ. 353–354.
и сословных отношений в Смутное âðåìÿ. Ì., 1937. Ñ. 35.
3
4
Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 4. Т. 8: От начала царствования Бориса Годунова (1598) до
избрания царя Михаила Федоровича (1613). Ì., 1960 (Ãëàâà ïåðâàÿ); Скрынников Ð. Ã. Лихолетье: Москва в XVI–XVII â.
Ì., 1988. Ñ. 204–207.
5
Кузнецов Á. За наукой в чужедальние êðàÿ: Первые русские студенты за границей // Ðîäèíà. 2000. ¹ 10. URL: http://
www.krotov.info/history/17/1603kuzn.html.
5
. Так что инициатива Годунова обернулась
Стр.1
В. М. Кириллин
Тем не менее предпринятая попытка точно отобразила действительную нужду русского
общества в просвещении и столь же точно обозначила уже определившиеся тенденции дальнейшего
общественного развития. В границах Московского царства жизнь заметно менялась: сказывались
политические и деловые контакты с Европой, усиление государственной власти, территориальное
расширение, организационные изменения в сфере производственной деятельности, возникновение
новых фактов церковно-религиозного свойства. Все это предполагало наличие не только
грамотных людей, но и образованных специалистов. Особенно упрямым аргументом в пользу
просвещения стало книгопечатание. Оно со всей нелицеприятной откровенностью обнаружило
бездну разнообразия в бытии русских людей применительно к чрезвычайно важной для них
области – богослужебному обиходу. Прежде на местах, в монастырях и в приходских храмах,
была устойчивая преемственность, основанная на своей, узко локальной, но освященной временем
рукописной и изустной традиции. Печатный станок открыл сразу многим людям (тираж книги
с одной матрицы обычно до 1200 экземпляров, рукопись же всегда уникальна), что у них – в
Смоленске, Курске, Твери, Владимире, Новгороде – все не так: достаточно было сравнить текст,
например, своего исстари возглашаемого за богослужением Апостола с тем печатным, который был
прислан из Москвы или куплен в Вильне, Киеве, Львове. Да и в самой Москве – на Неглинке
или в Замоскворечье – обнаруживались отличия между рукописными книгами и теми, что были
изданы московскими печатниками: другое ударение, другие слова, окончания, иная структура
предложений, подчас иной набор и порядок отдельных частей последования. Все это требовало
огромной работы по исправлению и унификации богослужебных текстов, соответственно, и по
подготовке образованных кадров. Но именно здесь и скрывалась главная причина неизбежной
общественной коллизии, в которой сложнейшим и драматичнейшим образом переплетались благие
намерения, привычки, просвещенность, необразованность, степень понимания, сила неприятия,
стремление сохранить, желание улучшить, идеализм, нетерпимость, амбиции, страсти. Иными
словами, возникал острый конфликт между старым и новым, когда осознание необходимости
перемен, отчетливо созрев, приводило к практическим действиям, но последние оказывались
камнем преткновения – как, например, при исправлении богослужебных текстов преподобным
Максимом Греком († 1556 ã., память 21 ÿíâàðÿ/3 ôåâðàëÿ)6
1602 ã. преподобным Дионисием Радонежским со товарищи († 1633 ã., память 12/25 ìàÿ)7
связи с книжно-обрядовой реформой патриарха Никона (умер 1681 г.)8
, или по случаю пересмотра «Потребника»
, или в
. Соответственно, столь же
трудно и трагично формировалась у нас и школа нового типа, ориентированная на систематическое
изложение какой-то предопределенной суммы знаний.
Первые успешные шаги в этом направлении, однако, были сделаны не в Московской Руси и не
благодаря деятельной заботе церковной власти о просвещении народа. Своим рождением правильно
организованные школы обязаны самостоятельной народной инициативе, братскому движению в
Юго-Западной митрополии в условиях борьбы православного населения Речи Посполитой против
культурно-религиозной экспансии со стороны католической и униатской Церквей. Так, здесь
последовательно возникают øêîëû: Острожская (äî 1581 ã.), Виленская (1584 ã.), Львовская
(1586 ã.), Брестская (1591 ã.), Киевская (1615 ã.), Луцкая (1624 ã.) и многие äðóãèå9
6 Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. четвертая, часть первая: Исто.
Все братские
рия Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240–1589). Отд. второй: Состояние Русской
Церкви от митрополита святого Ионы до патриарха Иова, или в период разделения ее на две митрополии (1448–1589). М.,
1996. Ñ. 98–107.
7
Ñ. 115–127.
8
9
Там æå. Êí. øåñòàÿ: Период самостоятельности Русской Церкви (1589–1881). Патриаршество в России (1589–1720).
Îòä. âòîðîé: Патриаршество Московское и всея Великия России и Западнорусская митрополия (1589–1654). Ì., 1996.
Каптерев Í. Ô. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Ïîñàä, 1909. Ò. 1. Ñ. 106–518.
Харлампович К. Западнорусские православные школы XVI и начала XVII в., отношение их к инославным, религиозное
обучение в них и çàñëóãè. Êàçàíü, 1898; Медынский Å. Í. Братские школы Украины и Белоруссии в XVI–XVII â. и их роль
в воссоединении Украины с Ðîññèåé. Ì., 1954.
6
Стр.2