Институтки: Сборник повестей / Состав Е. Путиловой.-- М.: ТЕРРА, 1997. -- 607 с: ил. -(Библиотека
для девочек).
OCR Kapti, сентябрь 2006 г.
Домашняя и институтская жизнь девочек дореволюционной России предстает перед
современным читателем во всех подробностях. Как в прошлом веке девочки получали образование, какие
порядки царили в учебных заведениях для девочек, чему их учили, за что наказывали -- обо всех
переживаниях, проказах и горестях рассказывает увлекательная и трогательная повесть
непосредственной свидетельницы событий.
Н. ЛУХМАНОВА
ДЕВОЧКИ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РАМКА ДЕТСКОЙ ЖИЗНИ
I
Няня
"Человеческое счастье лежит в светлых воспоминаниях детства".
Если мне не изменяют мои детские воспоминания, то в конце царствования императора Николая I
Павловский кадетский корпус помещался там, где впоследствии было Константиновское училище, а
теперь находится артиллерийское (ныне Московский пр.,17.) Я родилась в этом здании и провела в нем
свое раннее детство; в памяти моей навсегда сохранилось впечатление очень больших комнат, широких
нескончаемых коридоров, громадных лестниц -- словом, ощущение простора, широты, высоты и света. То
же самое встретило меня и в Павловском институте, куда я поступила восьми лет, и это привило мне на
всю жизнь потребность свежего и холодного воздуха; в маленьких теплых комнатах я задыхаюсь и
начинаю тосковать, даже мыслям моим становится тесно, и я ощущаю какое-то нервное беспокойство.
Отец мой, полковник в отставке, был экономом Павловского корпуса и Павловского же института
для благородных девиц. Как смотрел он на такую "выгодную" тогда службу, имел ли много побочных доходов
-- не знаю! Я слышала, что отца очень любили все: и офицеры, его товарищи по службе, и кадеты -и
что при нем не было ни "кашных", ни "кисельных" бунтов.
История этих "возмущений", за которые и был смещен предшественник отца, так часто
рассказывалась в нашей семье, что мне казалось долго, будто я сама присутствовала при том, как кадеты,
возмущенные тем, что слишком часто к ужину получали гречневую размазню на воде, почти без масла,
решились наконец отомстить эконому. Заговорщики явились в столовую с мешочками и фунтиками, свернутыми
из толстой бумаги, и, наполнив их кашей, спрятали в карманы. Пользуясь тем, что из столовой,
находившейся в отдельном флигеле, приходилось идти в дортуар мимо квартиры эконома, они сложили
всю эту кашу грудой у его двери. Проходивший в последней паре дернул звонок; дверь отворил сам эконом,
поскользнулся на размазне и чуть не скатился вниз по лестнице.
Так ли случилась эта история -- не знаю, но такою именно она представлялась моему
воображений, такой я рассказывала ее всегда в институте, с восторгом представляя себе эконома,
сидящего на жидкой размазне.
Кисельный бунт выразился в том, что кадеты не притрагивались к этому блюду в течение целой
недели, а эконом, ведя с ними борьбу, каждый день угощал их киселем.
Отец, наверно, кормил кадетов порядочно. У него в Павловском корпусе воспитывались три
племянника, которые впоследствии, когда приходили навещать меня в Павловский институт, с гордостью
заявляли мне, что их никогда не били за дядю, а корми он худо, им так намяли бы бока, что -- у!!!
Жила моя семья, должно быть, весело и шумно. Когда я вызываю свои самые ранние
воспоминания, в памяти воскресают две совершенно разные картины. В одной я вижу очень светлые
комнаты, с массой гостей, с зелеными карточными столами, с роялем, за которым играют, поют... Из всех
деталей этого великолепия яснее всего я помню большие подносы с конфетами и себя, крошечную
девочку, в нарядном платье, с рыжими локонами, всегда за руку со своей няней Софьюшкой, которая
Стр.1