УДК 930.1(09) : 94(470.6)”18/19”
ББК 63.3(2Рос)(235.7)5/6
Б 90
Ответственный редактор д-р ист. наук, профессор Т. А. Булыгина
Рецензенты:
д-р ист. наук, профессор Ю. Ю. Клычников
(Пятигорский государственный университет),
д-р ист. наук, профессор А. А. Панарин
(Армавирский государственный педагогический
университет)
Булыгина Т. А., Калинченко С. Б., Колесникова М. Е.
Б 90 Интеллектуальное пространство России XIX–XX вв. (на материалах
Северного Кавказа): научное исследование. – Ставрополь: Изд-во СКФУ,
2017. – 361 с.
ISBN 978-5-9296-0918-3
В монографии представлены разные сферы интеллектуального пространства
России и, в частности, Северного Кавказа со второй половины XVIII до XX века.
Здесь рассматривается кавказоведение в разных контекстах историографических
и интеллектуальных практик, а также через антропологический взгляд на процессы
формирования кавказоведческой историографии. Представлены также такие составляющие
элементы интеллектуального пространства Северного Кавказа, как наука
и образование в 1920–1930-е гг., что расширяет наши представления на интеллектуальную
историю региона. Важным контекстом этой истории является российское
интеллектуальное пространство. Поэтому третья часть работы посвящена отдельным
вопросам советской интеллектуальной истории второй половины XX века. Таким
образом, авторам удалось показать изменения и разнообразие интеллектуального
пространства России в разные исторические эпохи.
УДК 930.1(09) : 94(470.6)”18/19”
ББК 63.3(2Рос)(235.7)5/6
© Булыгина Т. А., Калинченко С. Б.,
Колесникова М. Е., 2017
ISBN 978-5-9296-0918-3
© ФГАОУ ВО «Северо-Кавказский
федеральный университет», 2017
Стр.2
Глава 1
ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ИСТОРИИ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII – НАЧАЛЕ XX в.
И
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
Глава 1
ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ
Интеллектуальная российская история многогранна и противоречива, но
имеет свои родовые особенности. Как и интеллектуальное пространство любого общества,
сфера интеллектуальной российской жизни содержит в себе массу взаимосвязанных
элементов. Сюда входят идеи, учения, восприятие их массовым сознанием
и реакция общества на них, научные сообщества в различных формах – научные
школы, научные общества в разных исторических и социокультурных контекстах.
Особенности формирования и истории интеллектуального российского пространства
связаны и с национальной историей, и с ментальностью россиян, и с геополитическим
положением страны, и с местом данного общества и государства в мировом
историческом процессе, и со многими другими факторами. Среди них немаловажное
место занимает региональный дискурс, который в те или иные периоды становится
важным для формирования интеллектуального пространства. Поволжье, Сибирь,
Дальний Восток, Нечерноземье, русский Север в разное время становились идеей
и интеллектуальным ресурсом в конструировании модели общественного сознания
и в связи с этим фактом научной жизни. В полной мере это относится и к метафоре
«Кавказ». В XVIII в. Кавказ ассоциировался в просвещенческой парадигме с Востоком.
В XIX в. Восток/Кавказ стал значительным элементом российского общественного
сознания и маркером интеллектуального пространства. Речь шла о Кавказе как
образе, которому соответствовала реальная историко-географическая территория,
включая тот регион, который был наиболее близок границам России и в будущем
получил наименование «Северный Кавказ». Изучение Северного Кавказа, с одной
стороны, начавшееся более или менее регулярно с конца XVIII века, стало одним из
составляющих элементов интеллектуальной российской истории. С другой стороны,
к концу этого века и к началу XX столетия это направление превратилось в базу для
формирования собственного интеллектуального регионального пространства.
1.1. Становление историографической традиции
истории Северного Кавказа и ее специфика
как проблема интеллектуальной жизни России
Начало становления северокавказской исследовательской традиции связано
с практическими потребностями познания региона, вошедшего в сферу интересов
как Российской империи, так и ее соперников на международной арене. Позже стимулом
к углубленному изучению Кавказа стали геополитические и военные интересы
России. Первыми регулярными шагами на пути формирования историографической
традиции изучения Кавказа стали комплексные академические экспедиции второй
половины XVIII – начала XIX века. Вместе с тем мы должны помнить, что истоки
письменной традиции кроются еще в античной эпохе. Очевидно, что отечественное
кавказоведение стало преемником той разносторонней информации о народах Кав4
Стр.4
И нтеллектуальное пространство России
XIX–XX вв. (на материалах Северного Кавказа):
научное исследование
каза, которая выявлялась веками. По мере расширения географических горизонтов
знаний людей о мировом пространстве. Это в полной мере относится и к знаниям
о Кавказе, который был перекрестьем истории и цивилизаций, культуры и религий.
Регион привлекал внимание своеобразием и экзотикой природы, бытования,
этническим, языковым и культурным многообразием. Кавказ, включая северные его
территории, представлялся не только микромоделью мира, как говорил академик
Ю. А. Поляков, но и связующим мостом и одновременно разделяющей границей
между территориями Ближнего и Среднего Востока и Юго-Восточной Европы. Этим
образом можно обозначить связь и раздел между язычеством и монистическими религиями,
между христианством, исламом, буддизмом, между Восточной и Западной,
Южной и Северной цивилизациями. К примеру, Великий шелковый путь проходил из
Китая в Среднюю Азию, Нижнее Поволжье, Северный Кавказ, Закавказье и Византию.
Примером такого моста были «дербентские ворота» на западном побережье
Каспийского моря, Дарьяльский проход и ряд перевалов Кавказского хребта, которые
использовались не только местными народами.
Через земли Северного Кавказа пролегал путь ираноязычных кочевников:
скифов, сармат, аланов, а позднее – различных тюркских племен. Часть их, смешавшись
с автохтонным населением, навсегда осталась на Кавказе, образовав новые
этнические общности. Постоянные миграции и смешения племен, народов, этносов,
военные столкновения и мирные контакты в период Великого переселения народов
в IV–VI вв. способствовали образованию в регионе этнокультурного многообразия
общностей, которые тесно взаимодействовали между собой, обогащая свою историю,
но не смешивались, не ассимилировались, оставаясь самостоятельными социокультурными,
политическими и хозяйственными единицами.
Первые сведения о регионе зафиксированы в античные времена1
. Еще
«отец истории» Геродот в V в. до н.э., писал о «многих разных» племенах, обитающих
на территории Кавказа. Подробные описания Северного Кавказа находим у «отца
географии» Страбона (63 г. до н.э. – ок. 20 г. н.э.). Следом за Геродотом он обращал
внимание на полиэтничный характер населения региона, выделяя до 300 народностей
со своим языком и довольно замкнутым образом жизни. В сочинениях римских
писателей Иосифа Флавия, Корнелия Тацита, Флавия Арриана и др. также сохранились
ценные сведения о Северном Кавказе я. Благодаря античным источникам
Кавказ стал частью письменной традиции как «гора языков и народов».
Богатую информацию о Кавказе сохранили для нас византийские историки2
,
хотя вплоть до IX в. сведения о Северном Кавказе в европейской литературе, были
скудными. Это в основном отрывочные данные о местностях между Кубанью и Доном.
Начиная с IX–X вв. на страницах исторических хроник учащаются упоминания о
Северном Кавказе и живших там «аланах» и «асах» благодаря византийским описаниям.
Необходимо заметить, что вся история Алании, по крайней мере, с VIII–XII вв.,
построена на византийских письменных источниках3
.
Средневековые источники о Кавказе представлены, в первую очередь, произведениями
армянских и грузинских писателей, впервые представлявших местную
историю и местный колорит изнутри, а не со стороны. Можно назвать «Историю Армении»
Мовсеса Хоренаци (V в.), в которой содержатся содержательные и интересные
сведения не только об Армении, но и о сопредельных с Арменией территориях,
включая Северный Кавказ. В грузинских летописях «Картлис Цховреба» и «Матиа1
См.: Геродот. История / пер. Г. А. Стратановского. Л.: Наука, 1972; Страбон. География в 17 книгах / пер., ст.
и коммент. Г. А. Стратановского; под общ.ред. С. Л. Утченко; ред. пер. О. О. Крюгер. Л., 1964; Античные источники
о Северном Кавказе: Хрестоматия / сост. В. М. Аталиков. Нальчик: Эль-Фа, 2004; Флавий И. Иудейские
древности / пер. Г. Г. Генкеля: В 2 т. СПб.: Тип. А. Е. Ландау, 1900. Т. 1-2; К. Летопись / пер. С. Румовского. Т. 1.
СПб.: Тип. И. Глазуова, 1806; Арриан. Тактика против аланов // Бахрах Б. С. Аланы на Западе. М.: АРД, 1993.
С. 148-153; Тацит К. Летопись / пер. С. Румовского. Т. 1. СПб.: Тип. И. Глазуова, 1806.
2
Византийские историки / пер. С. Дестуниса. Т. 1. СПб., 1858; Т. 2. СПб., 1860; Бибиков М. В. Византийские
источники по истории древней Руси и Кавказа. СПб.: Алетейя, 1999; Маврикий. Тактика и стратегия.
СПб.: Столичный скороп. С. Х. Золотухина, 1903; П. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история /
пер. А. А. Чекаловой. М.: Наука, 1993; Его же: История войн римлян с персами / пер. С. Дестуниса. Кн. 1. СПб.:
Тип. Императорской АН, 1876; Его же: Война с готами / пер. С. П. Кондратьева. М.: АН СССР, 1950.
3
См.: Кузнецов В. А. Очерки истории алан: 2-е изд., доп. Владикавказ: Ир, 1992; Ковалевская В. Б. Кавказ
и аланы. Века и народы. М.: Наука, 1984; Гутнов Ф. К. Средневековая Осетия. Владикавказ: Ир, 1993;
Коробов Д. С. Социальная организация алан Северного Кавказа: IV-IX вв. н.э. СПб.: Алетейя, 2003; Сланов А. А.
Военное дело алан I-XV вв. Владикавказ, 2007 и др.
5
Стр.5