Борис Андреевич Лунин, ослепленный весенним небом, торопливо переходил
через площадь с Николаевского вокзала на Рязанский. <...> Слишком красные губы, серебристо-матовая бледность и рассеянный
взгляд - все отличало лицо Лунина от заурядных физиономий. <...> Рассеянно
занял Лунин первое попавшееся место в вагоне. <...> Рядом сидел молодой человек;
и Лунину показалось, что где-то он видал его, этот низкий упрямый лоб с
черными на нем кудрями, эти глаза, мечтательные и злые, этот страстный рот
и слишком белые зубы... <...> Стараясь побороть свою болезненную рассеянность, поддерживал Лунин
разговор, заинтересовавшись не тем, что говорил ему собеседник, а его до
странности мечтательным взглядом и непонятной улыбкой, некстати змеившейся
под темными усами. <...> И это предчувствие, а может быть, и не совсем
обыкновенное лицо соседа растревожили Лунина. <...> Если Борису Андреевичу нужно небольшое помещение,
лучше всего снять у Михневича. <...> - А другую сестру, Анну Григорьевну, вы не встречали? - спросил
неожиданно Лунин. <...> - Да, я встречался с Анной Григорьевной в Петербурге. <...> У станции стояли от князя присланные сани, и Бешметьев предложил
Лунину подвезти его до дачи Михневича. <...> Лунин
поблагодарил
Бешметьева
и
побрел
к
домику Михневича,
проваливаясь в снег. <...> Рослый человек назвался Михневичем и повел Лунина в комнату. <...> Куча неумытых ребят возилась вокруг русоволосой
женщины с утомленным лицом, которую Михневич назвал своей женою. <...> Семен Семенович Михневич, по-видимому, имел некоторое понятие о Лунине
и
смотрел на него с любопытством. <...> Когда Михневич смеялся, сотни
морщин лучились на его физиономии и маленькие серые глаза светились лукаво. <...> А то, если хотите, оставайтесь
здесь: на ночь вас устрою; Мисаил дачу протопит... <...> Утром пришел Мисаил ставить самовар и начал разговор
по собственной охоте. <...> Княжна правит, а он с нее глаз не спускает. <...> Лунин ничего не ответил, но Мисаил не унимался и еще с полчаса
топтался у порога, расспрашивая Лунина обо всем, о политике <...>
Слепые.pdf
Георгий Чулков. Слепые
Повесть
---------------------------------------------------------------------------Оригинал
здесь: Серебряного века силуэт...
--------------------------------------------------------------------------I
В
переулках еще лежал талый побуревший снег, но уже веял влажный ветер
и мартовская оттепель накрепко взяла землю.
Борис Андреевич Лунин, ослепленный весенним небом, торопливо переходил
через площадь с Николаевского вокзала на Рязанский. Едва не раздавленный
шальным автомобилем, промочив изрядно ноги, он попал наконец на подъезд
вокзала. Рассеянно сунув сак и деньги посыльному, пошел он в буфет. И здесь
чувствовалась московская весна - и в странной смеси зимней и летней одежды,
и в запотевших окнах, и в лужах от калош, и в несколько возбужденном говоре
пассажиров.
Лунин с любопытством осмотрелся вокруг, узнавая знакомое... Вон
пробежал лакей с дымящимся стаканом
важно седоусый начальник станции
чая и двумя пирожками; вон проплыл
в красной фуражке, преследуемый
хлопотливым пассажиром; вон бледноликая дама в трауре. Все то же самое, и
весна такая же.
Борису Андреевичу Лунину на вид можно было дать лет тридцать. Но уже
немолодая грусть светилась тихо в его глазах, заключенных в синевато-желтые
круги. Слишком красные губы, серебристо-матовая бледность и рассеянный
взгляд - все отличало лицо Лунина от заурядных физиономий.
Толпа пассажиров со смешной торопливостью хлынула на перрон. Рассеянно
занял Лунин первое попавшееся место в вагоне. Рядом сидел молодой человек;
и Лунину показалось, что где-то он видал его, этот низкий упрямый лоб с
черными на нем кудрями, эти глаза, мечтательные и злые, этот страстный рот
и слишком белые зубы...
И молодой человек сделал движение в сторону Лунина, как бы желая
поздороваться. Вскоре разговорились. Молодой человек назвал себя графом
Бешметьевым и объяснил, что знает Лунина: видел его портреты и в прошлом
году встречал в Мариинском театре на вагнеровских спектаклях.
Стараясь побороть свою болезненную рассеянность, поддерживал Лунин
разговор, заинтересовавшись не тем, что говорил ему собеседник, а его до
странности мечтательным взглядом и непонятной улыбкой, некстати змеившейся
под темными усами.
Лунин почувствовал, что встреча
с этим графом будет иметь для него
какое-то значение.
И это предчувствие, а может быть, и не совсем
обыкновенное лицо соседа растревожили Лунина. Из разговора выяснилось, что
оба они едут до станции Пустынино.
- Я туда еду без определенного плана, - сказал Лунин задумчиво, - не
знаю, как там устроюсь. Мне говорили, что в Пустынине есть дачи и что их
мало, и вокруг тихо, а мне это и надо. И хотелось пожить еще в Московской
губернии: я все-таки москвич, хотя Петербург и покорил меня...
Бешметьев с готовностью рассказал, как можно в Пустынине устроиться.
Он сам едет сейчас в имение к князю Ховрину. Это в трех верстах от станции.
А на полпути - дачи. Если Борису Андреевичу нужно небольшое помещение,
лучше всего снять у Михневича.
- Мне называли эту фамилию, - сказал Лунин.
- Этот Михневич - зять местного священника.
- А вы знаете этого священника?
- Как же! Знаю. Отец Григорий...
- Вот как! Может быть, вы и семейство знаете отца Григория?
- Да, знаю. Видел его дочку, Наталью. Приятная барышня. И Александру,
ту, что за Михневичем, тоже знаю.
- А другую сестру, Анну Григорьевну, вы не встречали? - спросил
неожиданно Лунин.
- Нет, не встречал. А вы, стало быть, отчасти знакомы с этим
семейством, - сказал Бешметьев, улыбаясь.
- Да, я встречался с Анной Григорьевной в Петербурге. Она, между
Стр.1