Иван Алексеевич Бунин
БОЖЬЕ ДРЕВО
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского. <...> Пошли гулять, вошли в аллею и видим, что под
липой против шалаша дымится костерчик, а на него стоит смотрит какой-то мужик. <...> Посконная рубаха, такие же портки, на ногах лапти, - все не новое, поношенное, но
опрятное. <...> Самоварчикя, признаться, нету, да эта одна баловство, и из чугунчикя
попьем... <...> Мы заглянули в шалаш, - там, конечно, все как полагается: красная подушка и затертый,
ссохшийся от старости полушубок на соломе, ржавая одностволка в уголке, обрубок широкого пня при
входе, а на нем горбушка черного хлеба, толстая чайная чашка, самодельный ножичек... <...> Ну, що ж, и помоча
маленько, авось не сахарные, не растаем... <...> Он говорит: що, каго, яго, маяго, табе, сабе, теперь, но
все как-то так, что слушать его большое удовольствие. <...> Погода все хмурится, от скуки ездили в Осиновые Дворы, за коновалом. <...> - Он как вскоча: ах, що ж мне, мол, таперь делать, да за ними, - не успел и штанов подхватить, - a
оне по деревне да прямо в народ, на улицу, а там девок цельный карогод... <...> И овсы, и ячменя, и твяты (цветы) усякие, и ковыль белый, седатый... <...> Я так полагаю,
лучче нашей державы во всем свете нету! <...> Нынче жарко, парит, на дворе тепло пахнет разогретой муравой, из-за ярко-зеленых вершин сада
ослепительно белеют великолепно круглящиеся облака. <...> Перед завтраком вышел пройтись, иду по аллее, слушая птиц, на все лады заливающихся в
солнечном саду, а впереди Яков: тащит к шалашу тяжелое ведро, из которого точно серебряными
рыбами выплескивается порой вода, и вниз по его рубахе и порткам течет пестрая, радостная сеть света и
тени. <...> Голова опущена, шапка с затылка сдвинута на лоб. <...> Я, господа хорошие, - сказал он уже совсем твердо, сдвинув свободной
рукой шапку со лба назад и взглянув прямо в лицо мне своими прищуренными бодрыми глазами, - я
живу, как бог вялит, я, как говорится, божья древо: куды ветер, туда и она... <...> Облака белоснежными <...>
Божье_древо.pdf
Иван Алексеевич Бунин
БОЖЬЕ ДРЕВО
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
14 июня.
Сад в нынешнем году снял у нас мещанин Богомолов. Стеречь его прислал своего земляка,
однодворца из-под Козлова.
Явился этот однодворец в усадьбу и поселился в шалаше в главной аллее как-то совсем
незаметно. Мы узнали о его существовании только вчера. Пошли гулять, вошли в аллею и видим, что под
липой против шалаша дымится костерчик, а на него стоит смотрит какой-то мужик. Подходим ближе -
мужик шутливо, с усмешкой опускает руки по швам, вытягивается:
- Господам дворянам почтение!
Мы приостановились:
- Доброго здоровья. Караульщик?
Он снял шапку и уже без всякой шутливости, низко, истово поклонился:
- Так точно. Буду караулить, вам и хозяину угожать.
- Так... Надевай шапку-то.
- Ничаго, и без шапки постоим. Вы господа, я мужик. Бог лесу, и то не сравнял.
- А откуда ты и как величать тебя?
- Козловский однодворец, Знаменской волости, сельца Прилепы. А звали Яковом. Яков Демидыч
Нечаев.
И все так ладно, бодро. Что однодворец, сразу заметно - по говору. Возраста неопределенного, -
лет под пятьдесят, должно быть, хотя можно дать и меньше, - наружности довольно обычной, но чем-то
очень приятной. Посконная рубаха, такие же портки, на ногах лапти, - все не новое, поношенное, но
опрятное. Глаза живые, немного насмешливые и прищуренные, умудренные наблюдательностью и
житейским опытом, в соответствии с небольшой кое-где седеющей бородой, которая еще курчавится и,
видно, была когда-то черной. Но в звуке грудного голоса и во всей повадке есть в то же время что-то
молодое, простодушное. Представившись, надел шапку и опять усмехнулся:
- Вот чаек себе налаживаю. Самоварчикя, признаться, нету, да эта одна баловство, и из чугунчикя
попьем...
Мы заглянули в шалаш, - там, конечно, все как полагается: красная подушка и затертый,
ссохшийся от старости полушубок на соломе, ржавая одностволка в уголке, обрубок широкого пня при
входе, а на нем горбушка черного хлеба, толстая чайная чашка, самодельный ножичек...
- Домок, как у зайца тяремок, - еще раз пошутил он. - Милости просим гостями быть...
В саду было сумрачно от туч, с поля дул мягкий ветер. Мы взглянули сквозь листву на небо:
- А как думаешь, будет дождь?
Он, прищуриваясь, тоже поднял лицо кверху:
- Кабыть так. Маяго кобелькя нынче что-й-то весь день не видать, весь день на гумне мышкуя. А
это уж обязательно к дожжу, она, мышь-крыса усякая, перед дожжем сильней пахня. Ну, що ж, и помоча
маленько, авось не сахарные, не растаем...
Говор старинный, косолапый, крупный. Он говорит: що, каго, яго, маяго, табе, сабе, теперь, но
все как-то так, что слушать его большое удовольствие. Иногда, конечно, сбивается на обычный
народный язык наших мест.
Когда мы отошли и пошли по аллее дальше, он стал собирать в траве сухую листву и сучки и,
подбрасывая их в огонь, стал негромко напевать (вернее, приговаривать):
Сова ль моя, совка,
Сова ль моя, вдовка,
Где ж ты бывала,
Где ж ты лятала?
Мы невольно засмеялись - так ловко у него это выходило - и опять приостановились:
- Как, как?
- А вы раззе ня знаятя? - ответил он, тоже засмеявшись. И тотчас же без всякого смущения, с
Стр.1