«Касательно» — я редко употребляю этот словесный оборот и применил его только для того, чтобы подразнить академика Виноградова, председателя комиссии экспертов на этом удивительном процессе. <...> Ты удивляешься, что в зарубежных радиопередачах так мягок тон в отношении этого процесса, хотя, разумеется, процесс всколыхнул весь мир гораздо глубже, шире, больнее, ответственнее, чем во время пресловутого дела Пастернака. <...> Тот элемент духовного террора, который был в истории с Пастернаком (чуть было не сказал: в процессе Пастернака) здесь перерос в террор физический. <...> Расправа с писателями была самой что ни на есть реальной, отнюдь не аллегорной, а риторической фигурой. <...> Прошу прощения, что я пользуюсь литературоведческими словами, но это в духе, в тоне процесса. <...> Процесс Синявского — первый открытый политический процесс при советской власти, когда обвиняемые от начала до конца — от предварительного следствия до последнего слова подсудимых — не признавали себя виновными и приняли приговор как настоящие люди. <...> Со времени дела правых эсеров — легендарных уже героев революционной России — это первый политический (такой) процесс. <...> Только правые эсеры уходили из зала суда, не вызывая жалости, презрения, ужаса, недоумения. <...> А ведь это не гротеск, не научная фантастика. <...> Тайна, которую все знают, и которую государство не хочет 8 ГРАН И № 62 раскрыть в очередном покаянном заявлении. <...> Ибо покаянные заявления бывают не только у частных лиц, но и у государств. <...> X X и XXII съезды партии были такими покаянными заявлениями, вынужденными, правда, но все ж е покаянными. <...> Это первый процесс без этой преступной «специфики», которой дышало сталинское время — не только каждый суд, но каждое учреждение, каждая коммунальная квартира. <...> А то вводят сыворотку, подавляющую волю, по страшному примеру открытых процессов 30-х годов. <...> И букет следственных статей был бы совсем другой: 58-я статья — измена родине, вредительство, террор, саботаж. <...> Но нужно <...>