Евгений Замятин. Ловец человеков
Повесть
--------------------------------------------------------------Источник:
Е. И. Замятин; Избранные произведения в двух томах; Том первый.
Изд-во: "Художественная литература", Москва, 1990.
OCR: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com).
Правка: Яков Кесельман (yakovkeselman@yahoo.com), 26 января 2005.
Библиотека Александра Белоусенко - http://belousenkolib.narod.ru
--------------------------------------------------------------1
Самое
прекрасное в жизни - бред, и самый прекрасный бред -
влюбленность. В утреннем, смутном, как влюбленность, тумане - Лондон
бредил. Розово-молочный, зажмурясь, Лондон плыл - все равно куда.
Легкие колонны друидских храмов - вчера еще заводские трубы.
Воздушно-чугунные дуги виадуков: мосты с неведомого острова на неведомый
остров. Выгнутые шеи допотопно огромных черных лебедей-кранов: сейчас
нырнут за добычей на дно. Вспугнутые, выплеснулись к солнцу звонкие золотые
буквы: "Роллс-ройс, авто" - и потухли. Опять - тихим, смутным кругом:
кружево затонувших башен, колыхающаяся паутина проволок, медленный хоровод
на ходу дремлющих черепах-домов. И неподвижной осью: гигантский каменный
фаллос Трафальгарской колонны.
На дне розово-молочного моря плыл по пустым утренним улицам органист
Бэйли - все равно куда. Шаркал по
длинных ногах.
Блаженно жмурил глаза;
асфальту, путался в хлипких, нелепо
засунув руки в карманы,
останавливался перед витринами.
Вот сапоги. Коричневые краги; черные, огромные вотерпруфы; и крошечные
лакированные дамские туфли. Великий сапожный мастер, божественный сапожный
поэт...
Органист Бэйли молился перед сапожной витриной:
- Благодарю тебя за крошечные туфли... И за трубы, и за мосты, и за
"роллс-ройс", и за туман, и за весну. И пусть больно: и за боль...
На спине сонного слона - первого утреннего автобуса - органист Бэйли
мчался в Чизик, домой. Кондукторша, матерински-бокастая, как булка (дома
куча ребят), добродушно приглядывала за пассажиром: похоже, выпил, бедняга.
Эка, распустил губы!
Губы толстые и, должно быть, мягкие, как у жеребенка, блаженно
улыбались. Голова, с удобными, оттопыренными и по краям завернутыми ушами,
покачивалась: органист Бэйли плыл.
- Эй, сэр, вам не здесь слезать-то?
Органист удивленно разожмурился. Как: уже слезать?
- Ну, что, выпили, сэр?
Жеребячьи губы раскрылись, органист мотал головой и счастливо смеялся:
- Выпил? Дорогая моя женщина: лучше!
По лесенке двинулся с верхушки
автобуса вниз. Внизу, в тумане,
смущенно жмурились, молочно-розовыми огнями горели вымытые к воскресенью
окна Краггсов. Солнце шло вверх.
Органист вернулся к кондукторше, молча показал ей на окна и так же
молча - обнял и поцеловал ее мягкими, как у жеребенка, губами. Кондукторша
обтерлась рукавом, засмеялась, дернула звонок: что с такого возьмешь?
А органист - нырнул в переулочек, ключом отомкнул тихонько заднюю
калитку своего дома, вошел во двор, остановился возле кучи каменного угля и
через кирпичный заборчик поглядел наверх: в окно к соседям, Краггсам. В
окне - белая занавеска от ветра мерно дышала. Соседи еще спали.
Снявши шляпу, стоял так, пока на занавеске не мелькнула легкая тень.
Мелькнула, пророзовела на солнце рука - приподняла край. Органист Бэйли
надел шляпу и пошел в дом.
2
Стр.1