Научно-популярные издания

Эта книга — прекрасное введение в мир психотерапевтических и оздоровительных методов работы с телом, компетентный путеводитель для тех, кто желает познакомиться с телесно-ориентированными подходами в психотерапии, медицине, сфере обучения или просто больше узнать о своем теле, о том, как обрести и сохранить телесное здоровье, как можно вернуть телу гибкость и подвижность. Здесь представлены наиболее значимые и проверенные методы и направления; изложены как весьма популярные, так и малоизвестные западные и восточные методики. Описание многочисленных телесных практик сопровождается интересными, познавательными, часто захватывающими историями о происхождении некоторых методов и рассказами из жизни их основателей, реальными случаями из практики, разного рода рекомендациями и советами, а также практическими упражнениями. Книга предлагает чрезвычайно полезное и увлекательное чтение о возможностях тела и его потенциале, способах его оздоровления, развития, поддержания и обучения. Чтение этой книги поможет сформировать представление о мире телесных практик и сделать первые шаги на пути к силе, красоте и мудрости тела.

Автор книги свыше пятидесяти лет преподает студентам-медикам анатомию человека — науку не только об устройстве нашего тела, но и многочисленных его функциях. В данной работе предпринята попытка связать строение ряда человеческих органов, тканей и образуемых ими систем с колоссальным пластом мифов, легенд, религиозных воззрений, обычаев, житейских представлений. Рассматриваются различные взгляды на внешний облик человека, а также приводятся малоизвестные сведения об анатомии, интересные факты о вариациях телесной красоты, о всевозможных искусственных ее изменениях и т.п. Вполне естественно, что подобная информация далеко выходит за пределы стандартного курса по названному предмету.

Книга Вернона Джонсона описывает метод, который является важным инструментом в лечении смертельно опасного заболевания, которое называется «химическая зависимость». Этот термин включает в себя алкоголизм и другие виды наркомании.

В первой части книги известного писателя, публициста и целителя Б.Н. Камова дается беспощадная критика модной сексологической теории о «безвредности» онанизма. На многочисленных примерах, в том числе из своей целительской практики, автор показывает, что онанизм разрушителен как для здоровья отдельной личности, так и человеческого общества в целом. Вторая часть книги содержит четкую методику сохранения, укрепления и восстановления общего и сексуального здоровья мужчины и женщины, основанную на открытиях древних индийских и китайских ученых. Методика пригодна для борьбы с бесплодием, фригидностью и импотенцией. Первое издание книги выходило под названием «Как стать женщиной, как остаться мужчиной».

Борис Камов — педагог, публицист, прозаик, член Союза писателей и Союза журналистов РФ, дипломированный народный целитель, разработчик «Чая Б.Н. Камова». Изучает и применяет средства народной медицины более 50 лет. Им созданы оригинальные методики безлекарственного оздоровления детей, которые отстают в физическом, психическом, речевом развитии; методики лечения хронических заболеваний нервной системы, дыхательных путей, пищеварительных органов, печени, мочеполовой системы, кожи. В этой книге автор знакомит читателя со своим методом безлекарственной помощи онкологическим больным. Ученые и врачи назвали его «методом Б.Н.Камова». Данный метод пять с половиной лет применялся в Консультативной поликлинике Морозовской детской городской клинической больницы г. Москвы, где пациентами были по преимуществу дети с острым лейкозом и другими заболеваниями крови. Затем та же методика проверялась и применялась в НИИ детской онкологии и гематологии Российского онкологического научного центра им. Н.Н.Блохина РАМН. Главный вывод, сделанный специалистами в результате многолетней проверки, — метод Б.Н. Камова несомненно помогает и не имеет противопоказаний. Книга написана в свободной повествовательной манере и содержит большое количество уникальной информации. В ней впервые обнародованы многие секретные технологии восточных методов лечения.

Известный московский врач-педиатр с 50-летним стажем обсуждает ряд острых тем, актуальных как для родителей, так и для врачей: естественное/искусственное вскармливание, профилактические прививки, учет экологической обстановки, вегетарианское и раздельное питание, лечебное голодание и др. В доступной форме описаны методы борьбы с наиболее распространенными в настоящее время детскими заболеваниями: дисбактериозом, диатезом, ОРВИ, астматическим бронхитом и т.п. В настоящем издании обновлено приложение, содержащее выдержки из федерального закона «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней».

Автор, врач-педиатр, кандидат медицинских наук, в простой и доступной форме представляет свой взгляд на различные подходы к лечению наиболее распространенных детских заболеваний. Книга написана на основании более чем 20-летнего опыта практической работы и научных исследований в ответ на многочисленные просьбы слушателей авторских обучающих семинаров для родителей. При относительно небольшом объеме книга содержит множество конкретных практических рекомендаций, большое количество ярких клинических примеров и некоторые теоретические советы, призванные помочь родителям получить основные знания и навыки, которые можно безопасно использовать в домашних условиях для грамотной помощи заболевшему ребенку. Специально для вдумчивых родителей рекомендации автора сопровождаются ссылками на современную мировую научную литературу.

If the hype is to be believed then the next big thing is the Internet of Things. But is it what you think it is? Because the Internet of Things is not about things on the internet. A world in which all our household gadgets can communicate with each other may sound vaguely useful, but it’s not really for us consumers. The Internet of Things serves the interests of the technology giants, in their epic wrangles with each other. And it is they who will turn the jargon of «smart cities» and «smart homes» into a self-fulfilling prophesy. In this piercing and provocative essay, Bruce Sterling tells the story of an idea that just won’t go away because there’s too much money to be made and a whole world to control.

With each successive style or movement, redundant forms and technologies are replaced and then re-enacted in the name of progress. Ideologies and fictions become forms. And then there is the stranger world still of actual replicas, such as Henry Ford’s Greenfield Village, where history is brought to life for didactic purposes. It can’t help it, architecture’s deepest instinct is to repeat, whether its columns, ceiling tiles or twin towers. Ours is a landscape of cover versions, copy and paste, rinse and repeat. In this polemical but also quizzical essay, Sam Jacob probes the architectural condition and wonders whether it’s all just an attempt to make what’s not real look real.

Metahaven is an Amsterdam-based design collective specialising in politics and aesthetics. Founded by Daniel van der Velden and Vinca Kruk, Metahaven’s work reflects political and social issues through research-driven design, and design-driven research. In 2010, Metahaven published Uncorporate Identity, a design anthology for our dystopian age, with Lars Müller Publishers. Vinca Kruk teaches editorial design at ArtEZ Academy of Art and Design, Arnhem. Daniel van der Velden teaches design at Yale University, New Haven, and at the Sandberg Instituut, Amsterdam.

Exploring the edge condition of São Paulo, Justin McGuirk analyses the different forms of dwelling available to its would-be citizens, and meets some of the people carving a life for themselves on the verge of this unforgiving metropolis. Driving anti-clockwise, we take a journey backwards in time, moving from cardboard favelas and hastily built tower blocks back to modernist social housing and the factory town built early in the last century. Is this a tale, as the Brazilian flag attests, of «order and progress»? Are the citizens of the periphery better off looking after themselves than in the hands of developers and the paternalistic state? Part road trip and part urban critique, this drive-by portrait makes the case that the city is best understood not by its centre but by its edge.

Mao once called the Chinese «a blank sheet of paper», and the modernising that came with the Cultural Revolution treated cities much the same. But Mao’s destructive impulses were as nothing compared to the liberalised policies of his recent successors. China has undergone urbanisation on a scale never seen before — much of it speculative, some of it a brazen display of power. In this incisive analysis by the acclaimed Sinologist Julia Lovell, we get inside the politics of architecture and city-making in China. There is a colourful cast, from the Western starchitects rushing into the land of opportunity, to political dissidents such as Ai Weiwei, to rebellious residents singing defiantly as the bulldozers advance. In this trenchant critique of urban policy, Lovell wonders what good all this thrusting ambition will have been if the property bubble bursts.

On their bland campuses, the likes of Apple, Google and Facebook dominate the world, removed from the mess and the prying eyes of the real city. But while their products are discussed endlessly, their urbanism has rarely been. So what does it look like? To date, the Silicon Valley campus has served as a backdrop to many a sun-kissed founder photoshoot, but there is little understanding of the distinctive urban personality that separates the village of Facebook from the town of Google, or the truly urban Twitter (which recently decided to move to San Francisco’s notoriously un-gentrifiable Tenderloin). This investigation of the private towns of Silicon Valley examines the tech campus as a typology and attempts to discover what urban design says about companies we think we know.

We live in an age of sticky problems, whether it’s climate change or the decline of the welfare state. With conventional solutions failing, a new culture of decision-making is called for. Strategic design is about applying the principles of traditional design to «big picture» systemic challenges such as healthcare, education and the environment. It redefines how problems are approached and aims to deliver more resilient solutions. In this short book, Dan Hill outlines a new vocabulary of design, one that needs to be smuggled into the upper echelons of power. He asserts that, increasingly, effective design means engaging with the messy politics — the «dark matter» — taking place above the designer’s head. And that may mean redesigning the organization that hires you.

The vast, proverbially windswept plazas built under «really existing socialism» from the 1920s to the 1980s are widely considered to be useless spaces, designed to intimidate or at least impress. Yet if they are only of use to those in power, why is it they have been used so successfully in protest? From Petrograd in 1917 to Independence Square in Kiev during the Orange Revolution, these spaces have become focuses for mass protest. Beginning in Berlin's Alexanderplatz, and taking in Warsaw, Ljubljana, Kharkov and Moscow, Owen Hatherley heads in search of revolt, architectural glory and horror. Along the way he encounters the more civic squares that replaced their authoritarian predecessors and finds that, paradoxically, the old centres of power are more conducive to dissent than these new, ostensibly democratic plazas.

As growth was the defining condition of the 20th century, so scarcity is set to define the 21st. Already it pervades political discourse and shapes our reading of the economy and the environment. But scarcity is not just the inevitable result of growth and resource exploitation — every innovation results in new scarcities. Scarcity is constructed daily through the creation of desire, it is designed. The authors of this timely essay set out to establish a more sophisticated understanding of scarcity. Moving beyond the idea that lack and inequality are simply laws of nature, they argue that scarcity can be challenged. The message for architects and designers — experts in working with constraints — is that scarcity is a process, and one that can be productive. This essay asks us to throw out our simplistic Malthusian graphs and escape the stranglehold that scarcity has on our imaginations.

A nuclear facility in Iran before and after an explosion, a village in Pakistan before and after a drone attack, a Cambodian river valley before and after a flood. The before-and-after image has become the tool of choice for analysing events. Satellite photography allows us to scrutinise the impact of war or climate change, from the safe distance of orbit. But one thing is rarely captured: the event itself. All we can read is its effect on a space, and that's where the architectural expert is required, to fill the gap with a narrative. In this groundbreaking essay, Eyal and Ines Weizman explore the history of the before-and-after image, from its origins in 19th-century Paris to today's satellite surveillance. State militaries monitor us and humanitarian organisations monitor them. But who can see in higher resolution? Who controls the size of the pixels? Interpreting these images is never straightforward.

Matias Echanove and Rahul Srivastava joined forces through their blog airoots/eirut in 2006. They have since written extensively on urban themes and are working on projects involving architecture, planning, pedagogy and technology. They run the Institute of Urbanology in Mumbai and Goa and are co-founders of urbz.net, an experimental platform for collaborative practice in urban development.

«Less is more» goes the modernist dictum. But is it? In an age when we are endlessly urged to do «more with less», can we still romanticise the pretensions of minimalism? For Pier Vittorio Aureli, the return of «austerity chic» is a perversion of what ought to be a meaningful way of life. Charting the rise of asceticism in early Christianity and its institutionalisation with the medieval monasteries, Aureli examines how the basic unit of the reclusive life — the monk's cell — becomes the foundation of private property. And from there, he argues, it all starts to go wrong. By late capitalism, asceticism has been utterly aestheticised. It manifests itself as monasteries inspired by Calvin Klein stores, in the monkish lifestyle of Steve Jobs and Apple's aura of restraint. Amid all the hypocrisy, it must still be possible to reprise the idea of «less» as a radical alternative, as the first step to living the life examined.

Эссе Утехина представляет собой удавшуюся попытку рефлексии над природой и подвижными границами публичного пространства: «Хотя мы и называем эти места общественными, повсюду в них публичное и приватное не разделены — в том смысле, что и на площади друзья, стоя в кругу, образуют своим разговором и расположением вполне приватную пространственную конфигурацию. Оказавшись в публичном месте, люди зачастую «разбивают лагерь», присаживаются, чтобы заняться своим делом на этой временно оккупированной территории. Разложив свои вещи и тем самым маркировав это временное «свое», они не ожидают чужих за своим столиком, отодвигаются от соседа по скамейке, а прежде чем «приземлиться», спрашивают уже сидящего рядом, не возражает ли он».

Ордер на квартиру, ордер на арест и, наконец, архитектурный ордер — слово «ордер» очень удачно обозначает общую взаимосвязь социального и политического уклада, архитектуры и прав собственности в советской и постсоветской России. «Русский ордер» Максима Трудолюбова — компактный очерк истории России XX века, рассмотренной через призму этой взаимосвязи.

Архитектор и преподаватель «Стрелки» размышляет о советской модернистской архитектуре спальных районов, обнаруживает её неожиданную связь с московским концептуализмом, а также предлагает новые подходы к сохранению культурного наследия.

Куда устремлена мировая архитектура последних десятилетий? Заметен ли в ее кипучем становлении, от которого порой рябит в глазах и подташнивает, какой-то общезначимый импульс, объединяющий стратегический мотив? Сегодня общим местом стал разговор о том, что архитектура утратила те социальные амбиции, которые лежали в ее основе в предыдущие эпохи, общественное благо больше не является ее целью, а если она все еще обладает каким-то собственным фундаментом, то это теперь всего лишь желание угодить заказчику. Но если эта гипотеза верна, то что может вернуть архитектуре ее былой социальный и интеллектуальный статус? Какой может быть ее общественная миссия в современную эпоху? Призыв не забывать о философских основаниях профессии архитектора — в эссе теоретика архитектуры Сергея Ситара.

20 лет назад российская архитектура освободилась от бремени советского государства — что удалось сделать за это время? Книга Григория Ревзина «Великолепная двадцатка» — подведение неутешительных итогов прошедшего двадцатилетия, которые он связывает с предпринятой постсоветской архитектурой попыткой решить нерешаемые проблемы идеологии нового общества — его стремлением войти в западную цивилизацию и отделить себя от советского исторического и культурного опыта.

Один из главных архитекторов XX века, Фрэнк Ллойд Райт, построил здания, которые изменили наши представления об архитектуре, однако его идеи были намного амбициознее: он хотел изменить саму суть города — лишить его плотности и центра и рассредоточить на большой территории, в природе. «Исчезающий город» — подробный и страстный манифест этого радикального проекта.

Чтобы понять, почему в одних обществах люди легко объединяются ради общей цели, а у других ничего не выходит, экономисты придумали концепцию социального капитала, основанную на трех измеряемых показателях: интенсивности общения, доверии и ценностях общественной жизни. Естественно, если люди связаны между собой многообразными каналами коммуникации, доверяют друг другу и разделяют ценности, позволяющих учитывать интересы окружающих, жизнь их сообщества будет благополучной — и наоборот. В чем заключается специфика «городского» социального капитала, объясняет экономист Леонид Полищук.

Оценки лужковской архитектуры единодушны — здания такого безобразного эстетического и технического качества должны как можно скорее исчезнуть из московской застройки. Однако возможна и другая оптика. Книга выпускницы и преподавателя института «Стрелка», архитектора Даши Парамоновой — остроумная попытка рассмотреть архитектурное наследие лужковской Москвы как бесценное свидетельство тех перемен, которые претерпело российское общество в постсоветскую эпоху.

Новое эссе Владимира Паперного, автора ключевой не только для архитектуры и урбанистики, но и вообще для исследований отечественной культуры концепции «Культуры-2», представляет собой попытку рефлексии над заложенным в неё принципом цикличности. Непременно ли на каждом витке развития за «Культурой-1» должна следовать «Культура-2»? Можно ли разорвать круг отечественной истории — в том числе, разумеется, истории культуры — и спрямить его в линейную последовательность?

Созданные в период «реального социализма» 1920-1980-х, огромные, пронизываемые всеми ветрами площади считаются сегодня бессмысленными пространствами, так как их основная функция — запугивать и подавлять горожан и приезжих своим величием — осталась в прошлом. Однако если площади нужны только власти, почему их так успешно смогли использовать протестные движения? Именно площади становились центром массовых протестов на протяжении последнего столетия, от событий в Петрограде в феврале 1917 года до «оранжевой революции» в Киеве в 2004-м. Рассматривая ключевые городские площади сегодняшней Восточной Европы, Хазерли приходит к выводу, что среди них появилось много «демократических» пространств с гражданскими и общественными функциями, однако, как это ни парадоксально, эти новые площади оказываются еще в меньшей степени приспособлены для демократии, чем площади советской эпохи.

Исследуя окраины Сан-Паулу, Джастин МакГирк в своем путевом дневнике четырнадцатичасового путешествия по периметру крупнейшего города Южной Америки анализирует разные формы жилищ его «вроде как горожан» и расспрашивает некоторых из них, ведущих борьбу за жизнь на границе не прощающего ошибок мегаполиса. Путешествуя против часовой стрелки, читатель возвращается в прошлое, переезжая от трущоб из картонных коробок и наскоро возведенных многоэтажек к образцам модернистского социального жилья и заводскому городку, построенному в начале прошлого века.

Когда-то Мао Цзэдун назвал китайский народ «чистым листом бумаги, на котором можно написать любые иероглифы». Таким же было и его отношение к городам Китая во время Культурной революции. Однако действия Мао кажутся пустяками в сравнении с политикой его последователей, отказавшихся от всяких ограничений, — сегодня Китай переживает урбанизацию в масштабах, которых не знала мировая история. В своем эссе известный синолог Джулия Ловелл анализирует китайскую политику в сфере архитектуры и городского строительства. Круг действующих лиц широк — это и западные архитектурные звезды, слетевшиеся в Китай, как мухи на сладкое, и политические диссиденты, такие как Ай Вейвей, и непокорные жители, бесстрашно поющие песни, глядя на приближение бульдозеров.

Спрятанные от суеты и назойливости городов, безликие кампусы Apple, Google, Facebook правят сегодня миром. Однако, хотя продукция этих компаний является постоянным предметом дискуссий, редко кто говорит об архитектуре их офисов. Каков урбанизм Кремниевой долины? До сегодняшнего дня ее кампусы лишь служили фоном для многочисленных фотосъемок очередного загорелого основателя компании. Но никто не задумывался над урбанистическими отличиями между деревней Facebook, поселком Google или целым городом Twitter, руководство которого недавно приняло решение переехать в не поддающийся джентрификации центральный район Сан-Франциско Тендерлойн. Александра Ланж предлагает типологию кампусов новых технологических гигантов и исследует, что может рассказать дизайн этих кампусов о якобы хорошо знакомых нам компаниях.

Можно ли описать Россию, одну из самых разнообразных стран мира, объединяющую множество национальных культур, экономических моделей, климатических зон и часовых поясов, как единое целое? Книга Владимира Каганского «Как устроена Россия» — попытка выделить общие закономерности пространственного устройства России, которые он находит в ее моноцентричности, тяжелом наследии советского планового территориального развития, гипертрофированной роли границ и пространственной атомизации.

Для сильных мира сего пространство инфраструктуры стало секретным оружием, и все остальные только начинают это осознавать. Виктор Гюго сказал когда-то, что книга убила архитектуру. Если бы он выступал на конференции TED сегодня, он мог бы добавить к своему утверждению, что архитектура воскресла как нечто еще более влиятельное — как сама информация. Келлер Истерлинг утверждает, что если это новое пространство является секретным оружием, то лучше всего его держат в секрете от тех, кто его производит, то есть от самих архитекторов. В то же время, предприниматели, ученые, программисты и гражданские активисты создают своего рода программное обеспечение пространства как политический инструмент, с помощью которого они намерены вновь перехитрить политику.

Всякий раз появление нового стиля или направления приводило сперва к вытеснению устаревших форм и технологий, а затем к их воссозданию. Идеологии и утопии становятся формой. Кроме того, существует странный мир подлинных подделок, как, например, Гринфилд Вилладж Генри Форда, где прошлое в дидактических целях становится настоящим. Ничего не поделаешь, главным инстинктом архитектуры остается повторение, говорим ли мы о колоннах, балках или башнях-близнецах. Мы живем в кавер-ландшафтах, созданных копипейстом. В своем сатирическом эссе Сэм Джейкоб исследует современное состояние архитектуры и задается вопросом: может, это всего лишь попытка выдать подделку за подлинник?

В своем эссе Гройс задается вопросом о том, каким образом публичное пространство, пустотное по своей природе («Общественное пространство понимается как своего рода вакуум», — пишет философ) может оказаться топосом, конституирующим общество и общественную жизнь, отмечая парадоксальность проекта: «Архитектор должен заниматься строительством вакуума, но строительство чего-либо всегда является строительством некой закрытости. Это означает, что архитектура, которая пытается создать общественное пространство, в то же время должна стать, так сказать, антиархитектурой». Гройс полагает, что в современном мире общественное пространство создается по преимуществу медиа и современным туризмом — медиапокрытием и взглядом туриста, которые, однако, создают «не построенное, а виртуальное общественное пространство прозрачности». Архитектура и дизайн же в этой ситуации разворачиваются в новую сторону — в сторону аутентичности и честности.

Что отличает город от деревни помимо архитектуры? Едва ли не первым на этот вопрос ответил один из лидеров чикагской социологической школы Луис Вирт — в нескольких журнальных статьях он изложил систематическую теорию города как социальной сущности и наметил программу его исследования, которой социологическая наука следует и сегодня.

История все больше представляется нам как череда катастроф. Их репрезентацией чаще всего служат фотографии «до и после», которые требуется сопоставить: две фотографии одного и того же места, снятые в разное время, до и после разрушительного события. Здания, которые на фотографии «до» предстают в нетронутом виде, на фотографии «после» превращаются в развалины. На одном снимке бурлит жизнь — на другом то же место лежит в руинах или скрыто под толщей гниющей воды. Уничтожение лесов, загрязнение окружающей среды, таяние айсбергов и пересыхание рек — все это представляют нам парные фотографии, задача которых — продемонстрировать последствия злостного вторжения прогресса в природу, эксплуатации ресурсов, войн или климатических изменений. Похоже, у любой фотографии, снятой сегодня, есть потенциал превратиться в фотографию «до» того опустошительного «после», которому еще предстоит наступить.

Четыре совершенно разных города в разных концах Земли, но каждый из них стал попыткой своей страны встроиться в западную цивилизацию и создать её форпост на своей территории — «окно в Европу», образ собственного будущего, пригодный и для внешнего, и для внутреннего использования. История движения Востока на Запад через призму городской культуры и городской политики — в бестселлере журналиста Дэниела Брука.

В это кризисное время спасения ждут от главных экономических центров России — больших городов. Чтобы узнать, сможет ли реальность оправдать ожидания, мы обратились к российским экономистам. Так у нас получился сборник статей, в которых самые авторитетные ученые страны продемонстрировали, как достижения современной экономической науки могут помочь работе с темой городского развития. Экономисты занимаются отнюдь не только экономикой, и возможность использовать их исследовательские инструменты и сам способ смотреть на мир чрезвычайно обогащает любой разговор о городе. Этот сборник открывает новую серию Института «Стрелка» о проблемах города, которая будет издаваться не только нашими силами, но и в партнерстве с лучшими российскими вузами. Серия продолжит наше сотрудничество в области образования и просвещения с МГУ, ВШЭ, МАРХИ и другими университетами. Мы давно хотели создать платформу для подобного рода конструктивных «пересечений» и совместных исследований в рамках нашей издательской программы и верим, что этот проект справится с поставленной задачей.

«…Многие годы фраза "меньше — значит больше" (less is more) была девизом минимализма. Ассоциируясь со сдержанным стилем Миса ван дер Роэ, это словосочетание, позаимствованное немецким архитектором из стихотворения Роберта Браунинга, воспевает этические и эстетические ценности добровольной экономии средств. Очищенная от украшений архитектура Миса, формальная выразительность которой строилась на простом соединении готовых заводских элементов, подразумевала, что красота возможна только при отказе от всего, кроме самого необходимого. В последние годы, особенно после кризиса 2008 года, подход, описываемый выражением "меньше — значит больше", снова вошел в моду…»

«Я не спешил становиться верующим, а воспринимал буддизм скорее как исследователь-психолог. Позже я узнал, что сам Будда советовал именно так относиться ко всем его словам: «Ничего не берите на веру, все проверяйте на собственном опыте…». Как бы то ни было, 8 января 1994 года я побрил голову и стал монахом ордена Ниппондзан Мёходзи. Через полгода пришло время ехать в Японию. Сэнсэй решил, что в Японию мы поедем через Китай». Потом были Индия и Непал, потом опять Китай и Япония. Пять лет странствий в желтом одеянии и с барабаном в руках. И пять томов дневников — они перед вами.

Учение о воскресении души, или, иначе, об обретении ею вечной жизни, — важнейшая часть проповеди Иисуса Христа. Автор книги, известный отечественный библеист, опираясь исключительно на слова самого Иисуса Христа и его ближайших учеников, тщательно воссоздает это учение, замутненное многими богословскими и философскими построениями последующих веков. Будучи изложено в понятной и доступной форме, учение воспринимается читателем так, как если бы он сам был слушателем проповеди Иисуса. Книга объединяет ряд брошюр автора, выходивших ранее в серии «Из цикла: „Учение Иисуса: скрытое в явном“», — с их доработкой и дополнением специально для настоящего издания. На сегодня это первая представительная книга автора, открывшего широкому читателю мир Ветхого Завета, полностью посвященная учению Нового Завета.

Книга «И сказал Господь Моисею...» позволит читателю получить целостное представление о духовно-нравственном учении Иудаизма — древнейшей на земле монотеистической религии. Материал для сборника отобран и прокомментирован известным теологом Д.В. Щедровицким. Помочь современным наставникам в восприятии приведенных текстов призваны комментарии педагога — председателя правления Центра лечебной педагогики (Москва) — Р.П. Дименштейна.

В книге исследуется ряд важнейших вопросов, возникающих при чтении Нового Завета. По какой причине апостол, уверенный в великих чудотворных способностях Иисуса, предал его? Что побудило его променять близость к Учителю, властвующему над стихиями, воскрешающему мертвых, на скромное вознаграждение — знаменитые 30 серебреников? Неожиданные и парадоксальные ответы открывают перед читателем новые глубины смысла.

Заповеди блаженства занимают особое место в учении Иисуса, объясняя, какие свойства и качества души отворяют перед человеком врата Небесного Царства. Эти заповеди актуальны для всех поколений рода человеческого, для всех стран и времен. В книге рассмотрены первые шесть заповедей блаженства.

Книга посвящена теме очень важной для сознания верующего — взаимоотношениям между Богом и человеком, диалогу с Создателем мира. Духовные вопросы освещаются с необычной, порой парадоксальной точки зрения, которая постепенно вытягивается в линию, связующую Небо и Землю, и образует плоскость, а затем и пространство собеседования души с Высшим Разумом.

Ситуация выбора — одна из самых основных и наиболее частых в жизни каждого. Но существует для человека и Главный выбор: для чего жить? Кому и чему посвящать свои мысли, чувства и силы? От этого Главного выбора зависит все... Как правильно сделать этот выбор? Этому учит Иисус.

Кроме солнечного света, созданного в Четвертый день творения, есть еще Свет Первого дня, о котором в начале Книги Бытия сказано: «Да будет Свет!» Этот Свет скрыт внутри нас. Он есть «Свет Истинный, просвещающий каждого человека». Иисус учит, как обрести этот Свет, как жить с ним и в нем...

Путь жизни и путь смерти… В конце Пути жизни — вечное Царство Божие. Путь смерти приводит к пропасти — адской бездне… Каким путем следуешь ты? И как тебе вступить на Путь спасения? Этому учит Иисус.