Социальная этика

В данной статье рассмотрен вопрос формирования варианта современного универсализма на основе развития представлений о системе координат мира, возникающей в окружающем мире посредством самоорганизации на основе равновесий, обусловленных детерминистическим «порядком-хаосом», и охватывающей все уровни иерархии этого мира. Со второй половины XX столетия современный универсализм активно развивался сразу по нескольким направлениям, наиболее эффективными из которых стали синергетический и семиосферный подходы, глобальный универсализм, некоторые методы глобалистики. Актуальность исследования обусловлена тем, что представления о системе координат мира позволяют создать общее основание для всех указанных направлений. Новизна работы заключается в выявлении устремленности всех объектов мира (природных или культурных образований) к трем предельным фундаментальным равновесиям: идентификационному, коммуникационно-сетевому и предельному ритму мировой гармонии. Равновесия, возникающие в реальности на различных уровнях мира, направляются ячейкой феноменологического пространства, составленной из фундаментальных предельных равновесий. Теоретическая значимость статьи заключается в обосновании существования системы координат мира, возникшей естественным путем, относительно которой происходит его дальнейшее развитие. Такой системы координат не может не быть, поскольку, несмотря на всю сложность окружающего нас мира, он удивительно организован, целесообразен, оптимален, устойчив. Практическая значимость определяется несколькими основными положениями, связанными с методологией образования: формирование личности посредством ее поэтапной самоидентификации; формирование принципа «быть рядом». В исследовании раскрыты особенности самоидентификации личности на основе замкнутых информационно-временных блоков. Проанализировано влияние каталитических процессов на развитие интеллектуальной и духовной сферы учащихся. Описаны возможности для использования культурно-светского аскетизма в образовательном процессе. Стоит отметить, что проблема системы координат мира в литературе не была рассмотрена, но отдельные вопросы, косвенно связанные с нею, затрагиваются в физике, биологии, семиотике, фундаментальной онтологии.

в статье рассматривается актуальная проблема взаимодействия личности и политических институтов. Моральная составляющая является одним из критериев восприятия власти. Взаимоотношения политической системы с ее носителями во многом определяются нравственной атмосферой, выражающей идеи социальной справедливости. Анализ этических дискуссий 20-х гг. XX в., проходивших в среде профессиональных политиков, позволяет выделить наиболее острые вопросы, касающиеся связей партийной элиты и рядовых членов партии. Интерпретация нравственного конфликта выделяет границу социального неприятия политической системы. Столкновение моральных положений и политического прагматизма формирует личную нравственную позицию с акцентом на устоявшиеся традиционные нормы

Статья посвящена проблеме социальной ответственности медийно-рекламного дискурса. В работе исследуются механизмы формирования медиа-рекламной картины мира, выявляется ее социокультурный статус. Реклама рассматривается как один из факторов социализации личности, формирования мотивов, установок, мировоззрения.

Для левых политических движений по всему миру интернационализм, основанный на принципах марксизма-ленинизма, всегда имел большое значение. Предметом анализа в статье является советский интернационализм в отношении иностранных студентов в СССР в начале 1960-х годов. Автор рассматривает некоторые проявления идеологической борьбы между советскими и китайскими коммунистами в связи с международным молодежным движением и обращает внимание на три демонстрации иностранных студентов, обучавшихся в Советском Союзе. Первая демонстрация произошла 5 августа 1962 года – трое активистов левой воинствующей японской студенческой организации «Зенгакурен», в т. ч. и лидер движения Немото, протестовали на Красной площади против испытаний советского ядерного оружия. После возвращения домой Немото подал иск в отношении московской милиции. Данная кампания не вызвала «антисоветскую истерию», однако показала разобщенность студенческих движений. Следующая демонстрация на Красной площади была организована африканскими студентами 18 декабря 1963 года, поводом стала смерть студента-медика из Ганы Эдмунда Ассаре-Аддо. Автор рассматривает данный инцидент на фоне конфликтов со студентами из Африки, а также дипломатического кризиса, вызванного студенческими демонстрациями в Гвинее в конце 1961 года, к которым присоединились и гвинейские студенты, обучающиеся в СССР. Третья демонстрация произошла 17 марта 1964 года, когда около 50 марокканских студентов ворвались в посольство Марокко в Москве и организовали сидячую забастовку-голодовку, протестуя против смертных приговоров в отношении 11 человек, которые якобы попытались убить короля Хасана II. Соотношение социалистической государственности и принципа интернационализма показало закономерность: когда есть государство, тогда интернационализм подвергается серьезным испытаниям. Первые демонстрации иностранных студентов в СССР свидетельствовали об этом факте.

В статье раскрывается содержание дискуссии церковных и внецерковных реформаторов начала XX века по вопросу религиозно-исторического смысла русской революции. Представители «нового религиозного сознания» (Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов и др.) рассматривали социальную революцию как преддверие религиозной революции, а также как «конкурентный религиозный дискурс», способный вытеснить и сокрушить господствующую религию – самодержавие («святыня против святыни»). Сторонники реформации и «христианской общественности» (С.Н. Булгаков, А.В. Карташев, В.Ф. Эрн, В.П. Свенцицкий и др.) не наделяли революцию буквальным религиозным смыслом, однако считали, что она является неотъемлемым этапом в «богочеловеческом процессе» и может служить средством достижения высших религиозных целей – отделения церкви от государства, религиозного возрождения и построения государства «свободной теократии» (В.С. Соловьев). Несмотря на то, что эта дискуссия к 1910–1911 годам фактически зашла в тупик (ни тот, ни другой лагерь не смог ответить на вопросы, как христианизировать эту социальную стихию и как осуществить данный религиозно-социальный переворот), она оказала огромное влияние на идейное развитие обновленческого движения в русском православии первой четверти XX века, а также на последующую оценку русской религиозно-философской мыслью революционного движения в стране. Еще до событий 1917 года дискуссия вышла на уровень предчувствия и понимания неизбежности прихода вместе с социальной революцией «новой религии», которая будет новой проекцией/легитимацией происходящих социокультурных перемен.