Книжное обозрение
2
Утраты
книга недели
Что спасаем при пожаре?
Цены на нефть – высокие, как облака. Запасы
воды тают, как снег по весне. Да еще и это
теперь: книга. «А что с ней такое? Разве что-то
случилось?» – «Ну, дело в том, что она… вроде
как… исчезает. С появлением Интернета…» –
«Да что вы говорите?! Неужели?!» Вот какой
мог бы получиться диалог – на зависть воскресным
телешоу. Только вначале – заставка.
Во-первых, то, что книга вот-вот сгинет, –
почти решенный вопрос (правда, с уточнением:
для журналистов, уверенных в том, что
так будто бы думает большинство читателей).
А во-вторых, итальянским писателем и ученым
Умберто Эко на него уже был дан ответ (противоположный,
кстати) в статье, написанной
прежде. Но то была статья – одинокое странствие,
а это – веселое путешествие: разговор,
что ведут Эко и Карьер – «патриарх французского
кинематографа», сценарист, актер, истоПечальные
утраты постигли московских филологов и поэтов. На 66-м году жизни скоропостижно
скончался доктор филологических наук Георгий Косиков, профессор и заведующий
кафедрой истории зарубежной литературы МГУ имени М.В.Ломоносова, один из крупнейших
современных специалистов по истории французской литературы, постмодернизму, теории
литературы и методологии гуманитарных наук. Он перевел и подготовил к изданию на
русском множество трудов французских структуралистов и постструктуралистов, был членом
редколлегий «Литературных памятников», журнала «Филологические науки», а по его
учебнику «История французской литературы» занималось не одно поколение студентов.
На 59-м году жизни умер знаменитый поэт-авангардист, эссеист и театровед Владимир
Климов. Ему принадлежат множество стихотворных сборников, наиболее известные
из них – «Спороморфозы», «Трагеатр», «У птицы кончились крылья», «Рикошетом», «Поэт
и маска», «Птицепись», «ИЗОП». Российскому поэтическому авангарду Климов навсегда
запомнился и как организатор разнообразных творческих вечеров, фестивалей и выставок в
лучших традициях синкретического искусства.
Библия непопулярна
Карьер Ж.-К.
Эко У.
Не надейтесь
избавиться от книг!
/ Интервью Ж.-Ф. де
Тоннака / Пер. с фр. и
прим. О. Акимовой.
СПб.: Симпозиум, 2010. –
336 с. 7000 экз. (п) ISBN 9785-89091-423-1
рик
и романист. А поскольку говорят они о
Книге – беседа, как бабочка, кружит над всем
миром: присаживается здесь (трактаты Цицерона),
потом взлетает (поэзия д’Аннунцио) и
вновь приземляется – уже на другой цветок
(телеверсия «Короля Лира» Питера Брука для
канала CBS). Но она никогда не забудет тот
сад, где родилась. И многочисленные истории,
которые рассказывают тот и другой, не просто
любопытны или потрясающи – все они примеры
того, как техника порождает свой собственный
язык и как этот язык в свою очередь
заставляет технику развиваться все быстрее и
торопливее. И в то же время эти же самые примеры
доказывают, что бывают и такие приспособления,
которые не изменяются: велосипед,
ложка, очки. И книга.
Беседа, конечно, особый жанр: не публицистика,
не роман, не киносценарий, не
радиопостановка. Но разве откажешь себе в
удовольствии под названием классическая
драма? Представим: миру грозит опасность,
надо спасти самое ценное. «Что выбрать?
Какой носитель информации?» И Эко, и
Карьер, рискуя обжечь пальцы, выхватывают
из огня по «своей» книжке.
Вера Бройде
Выбор редакции
Ежегодный опрос более 35 000 любителей книг в Австралии показал: нынче люди предпочитают
читать фэнтези – в основном истории про вампиров – это самый популярный жанр.
По версии торгового дома «Dymocks» (он публикует список 101 самой популярной
книги), наиболее читаемой книгой в 2009 году и уже второй год подряд становятся «Сумерки»
Стефани Майер. Вся серия книг о Гарри Поттере Джоан Ролинг заняла вторую строчку
рейтинга, а на третьей разместилась Джейн Остин с романом «Гордость и предубеждение»,
который оказался созвучен современности. Но к Остин уже вплотную подобрались
существа ночи из фэнтези об академии вампиров – «Смертельные инструменты» («The
Mortal Instruments») – и из серии «Суки Стэкхаус» («Sookie Stackhouse»). Обзор показал,
что австралийские читатели также большие поклонники доморощенных писателей. Так,
шестым в списке идет Маркус Зузак, он признан любимым автором с романом «Книжный
вор». Дебютировала в списке «Dymocks» – заняв там восьмое место, трилогия «Миллениум»,
написанная шведским журналистом Стигом Ларссоном. В этой эпопее рассказывается
о девушке с татуировкой в виде дракона («The girl with the dragon tattoo»), о девушке,
которая играла с огнем («The girl who played with fire»), и о девушке, которая разворошила
гнездо шершней («The girl who kicked the hornets' nest»). А еще австралийцы до сих пор
ценят классику. Достойное место в рейтинге заняли Маргарет Митчелл с романом «Унесенные
ветром» и «Война и мир» Льва Толстого. А с ними соседствует Барак Обама со
своей «Дерзкой надеждой» (Audacity of Hope) и Экхарт Толл с книгой «Слой момента» (The
Power Of Now).
Удивила исследователей Библия: ее рейтинг упал до 53 позиции, хотя еще три года назад ниже
23 места популярность одной из главных книг, по меньшей мере двух крупнейших религиозных
конфессий – иудаизма и христианства – никогда не опускалась.
Издания, отрецензированные в номере
Беркович М. Нестрашный мир. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
Брюкнер П. Горькая луна . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20
Встречи в библиотеке:
авторы и их читатели: Сб. ст. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Дебре Р. Введение в медиологию . . . . . . . . . . . . . . 15
Дрожжин С. Третий рейх и «русский вопрос» . . . . 6
Замировская Т. Жизнь без шума и боли. . . . . . . . . 5
Иванова А., Калуцков В., Фадеева Л. Святые
места в культурном ландшафте Пинежья . . . . . . . 15
Каган В. Искусство жить: Человек в зеркале психотерапии.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Клех И. Хроники 1999 года . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Кочергин Э. Крещенные крестами . . . . . . . . . . . . . . 7
Кузмичев И. Мы поднимаем выше стяги! . . . . . . . 9
Легенды о короле Артуре
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21
Литвинова А., Литвинов С. Золотая дева . . . . . . . 9
Лопушанский К. Диалоги о кино. . . . . . . . . . . . . . . 20
Лу Э. Тихие дни в Перемешках . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Макдермид В. Чужое терзанье . . . . . . . . . . . . . . . . 17
Марина Х. А.
Анатомия страха: Трактат о храбрости . . . . . . . . . . . . 8
Минкин А. Нежная душа: книга о театре. . . . . . . 16
Москвина Т. Позор и чистота: Народная драма в
тридцати главах. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Мураками Х. Радио Мураками . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
7
1
Н.В. Гоголь как герменевтическая проблема . . . . . 15
Набокова Ю. Шерше ля вамп . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Несбё Ю Спаситель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17
Нотомб А. Кодекс принца . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Останин Б. На бреющем полете . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Пузанов В. Военные факторы русской колонизации
Западной Сибири (конец XVI-XVII вв.). . . . . . . . . . . . 15
Раскин А. Россия, или Четвертый вопрос философии
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Робинсон П. Растерзанное сердце . . . . . . . . . . . . 17
Руденко С. 25 богачей Украины. . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Сакс О. Антрополог на Марсе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8
Самарский М. Радуга для друга . . . . . . . . . . . . . . . 15
Сегень А. Поп: Роман, очерки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Сидорова А. Коммуникативные стратегии и культурные
практики в поле литературы.. . . . . . . . . . . . . 15
Удивительные сюжеты Шекспира
в изложении Эдит Несбит . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21
Улья Нова. Лазалки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Хансен Х. Политические устремления
Юлиуса Эволы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Шварц В. Частная жизнь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Шульц В. 1000 видов огнестрельного оружия . . . .24
Юрский С. Провокация: Театр Игоря Вацетиса . . .16
Ялта-45: Начертания нового мира . . . . . . . . . . . . . . . . 6
От Сэлинджера –
Хемингуэю
В бостонской Библиотеке имени Джона
Кеннеди на церемонии вручения премии
PEN/Hemingway Award публике впервые
показали единственное известное письмо
Сэлинджера Хемингуэю, на протяжении 30
лет хранившееся в закрытых фондах библиотеки.
Сэлинджер написал его в 1946 году,
в военном немецком госпитале в Нюрнберге.
В своем послании он выражает саркастическое
отношение к армии и недавно закончившейся
войне и делится с Хемингуэем
творческими планами. В частности, Сэлинджер
упоминает, что задумал «очень трогательный
роман» – весьма вероятно, что это
«Над пропастью во ржи». По словам директора
библиотеки Томаса Патнема, никаких
сведений о существовании ответного письма
Хемингуэя не сохранилось.
Дом, где не писал Шекспир
На территории дома Уильяма Шекспира в
Стратфорде-на-Эйвоне впервые за 150 лет
начали работу археологи. Результаты раскопок
пока не слишком впечатляют – обнаружены
осколок пивной кружки, обломок
курительной трубки и однопенсовая монета
XIX века – однако ученые не теряют
надежды. Руководитель образовательной
программы Фонда сохранения места рождения
Шекспира Пол Эдмондсон считает, что
раскопки, возможно, «приведут к изменению
нашего представления о драматурге». Больше
всего шекспироведы ждут от археологических
работ ответа на вопрос, почему великий
драматург ничего не писал в стратфордском
доме, выделив для творческих занятий
другое место.
Вязальные приключения
Журнал «The Bookseller» назвал лауреата
премии The Diagram, присуждаемой за
самое курьезное название книги. В этом
году, одолев таких серьезных конкурентов,
как «Ложки Третьего рейха (коллекционерам)»,
«Чихуахуа – что это за боб?»,
«Управление смертоносным поведением
автономных роботов» и «Запоздалые размышления
охотника на червей», победила
латвийский математик Дайна Таймина,
озаглавившая свой труд «Вязальные приключения
с гиперболическими плоскостями»
(Crocheting Adventures with Hyperbolic
Planes). Посвящена завлекательная книга
весьма серьезному предмету – визуализации
математических объектов. При помощи
крючка и ниток Таймина создает вязаные
двумерные поверхности с постоянной
отрицательной гауссовой кривизной –
модели гиперболической геометрии Лобачевского.
Представитель «The Bookseller»
Хоас Бент заявил «The Guardian», что ждет
от математика новых произведений –
например, «Вышивание крестиком с теорией
суперструн» или «Работа с войлоком
в феноменологии».
В своей авторской энциклопедии
историк Сергей Иванов рассказывает,
когда, где и при каких занимательных
обстоятельствах появились зубная
щетка, носовой платок, презерватив, зонтик,
карандаш, противозачаточные таблетки,
ножницы и другие вещи, без которых сегодня
вроде бы никак не обойтись,
а вот нашим предкам
– волей-неволей
приходилось.
2
Иванов С.
1000 лет озарений.
М.: Вокруг света, 2010. – 232 с.
Вдумчиво пообщавшись с Джорджем
Соросом, его помощниками и друзьями,
автор попытался проследить, как
философские взгляды феноменального
инвестора повлияли на его подход к бизнесу,
политике, благотворительности и вообще
ко всему, чем он уже много лет удивляет мир.
3
Слейтер Р.
Джордж Сорос: жизнь,
идеи и сила величайшего
инвестора в мире / Пер.
с англ. Н. Яцюк.
М.: Эксмо, 2010. – 352 с. –
(Высший класс).
Поклонники Хью Лори до сих пор спорят:
какой из его знаменитых образов
ярче – Берти Вустер или Грегори Хаус?
Как бы то ни было, сериал про мизантропа,
наркомана, самодура и гениального
диагноста Хауса на данный момент является
одним из популярнейших в мире, несмотря
на то, что насчитывает
всего 7 сезонов.
Данная книга – подробный
путеводитель
по сериалу.
Челлен П.
Доктор Хаус, которого
создал Хью Лори / Пер.
с англ. Е.Долгиной.
М.: Фантом Пресс, 2010. –
368 с.
#9 (2279)
новости
Стр.2
Книжное обозрение
#9 (2279)
нил гейман
3
персона
«У каждого должно быть хобби,
которое может его убить»
В предисловии к русскому изданию романа «Никогде» Нил Гейман написал, что надеется посетить нашу страну
до того как умрет. И вот это желание сбылось – в марте Гейман побывал в России, и на встречи с ним собирались
тысячи поклонников. Мы тоже взяли у писателя интервью.
– Самый простой вопрос. Вы пишете истории
фантастические, фантасмагорические, –
а почему не реалистическую прозу?
– Я дам вам три ответа, все они будут верными
и все будут разными.
Во-первых, не то чтобы у меня был выбор.
Это то, что мне нравится. Если вы возьмете
меня, Стивена Кинга и, допустим, Джона
Гришема и покажете нам маленький домик
у лесного озера, то Кинг напишет историю
о молодом писателе и о том, как чудовище
вышло из озера и убило его и его семью. Гришем
напишет о молодом юристе, который
прячется от мафии в этом маленьком домике
с бумагами-уликами. А я напишу, как избушка
встала на куриные ноги и ушла.
Во-вторых, любая литература – это фантастика.
Всегда приходится сочинять, создавать
людей, места, сюжеты. Литература – это
всего лишь зеркало. Оно может быть сравнительно
точным, отражать реальность. А
можно поиграть в бога, быть чуть более креативным,
держать зеркало под углом или
поставить кривое зеркало. Так что я не вижу
слишком четкой границы между реалистичной
литературой и фэнтези.
Это было два ответа, а вот третий: фэнтэзи,
акт воображения может позволить вам
быть более честным, показывать людям мир
таким образом, который недоступен реалисту.
Если бы в «Мастере и Маргарите» у
Булгакова не было фантастического элемента,
роман был бы гораздо беднее, потому
что фантастический элемент подчеркивает
правдивость романа. Он бы читался гораздо
хуже и не сохранился бы в веках. Фантастика
позволяет сделать метафору конкретной.
В романе «Никогде» я показал бедных, которые
падают в трещины города, пропадают. И
это была гораздо более точная метафора – что
они действительно падают в трещины, – чем
если бы я буквально показывал их жизнь.
– Вы считаете себя автором фэнтези или
волшебных сказок?
– Я просто рассказчик историй. Если бы я
сказал, что я автор фэнтези, или волшебных
сказок, или еще чего-нибудь, то пропустил
бы очень многое из того, что я делаю, включая
книги, в которых в принципе нет фантастического
элемента. А я время от времени
пишу и такие.
Одна из моих любимых книг – ее не издавали
в России, это графический роман «От
сигнала к шуму» (“From Signal to Noise” –
прим. ред.) – о режиссере (очень отдаленным
прототипом этого персонажа является
Эйзенштейн), который выяснил, что умирает
от рака, и теперь он в мысленно снимает
фильм своей мечты, торопится, пока не умер.
Тут не было смысла добавлять фантастические
элементы. Они бы сделали это произведение
менее, а не более сильным.
– В предисловии к «Никогде» вы говорите,
что есть некоторые доказательства существования
Нижнего Лондона, в частности, о том,
что в канализации нашли железную кровать,
неизвестно как туда попавшую... А вы сталкивались
с доказательствами волшебного в обыденной
жизни?
– Я думаю, Вселенная устроена так, что нам
стоило бы верить, что все, во что мы верим,
может существовать. Это необязательно должно
быть объективно правдой, но найти можно
все что угодно. Помню, когда я собирал материал
для «Никогде», я познакомился с машинистом
метро, который показал мне заброшенные
станции. Он рассказал, как встретил
двух людей на путях. Они шли по рельсам, что,
разумеется, запрещено и очень опасно. Он за
ними погнался, и они побежали в ответвление
туннеля. Он стал их преследовать, свернул в
тот же проход и... Человек этот точно знал, что
туннель заканчивается тупиком, но тех людей
он там так и не нашел.
С другой стороны, будучи писателем, я
описал такое количество маловероятных
вещей, что у меня теперь просто не получается
верить в то, во что мне хочется.
– Вы упомянули роман «Мастер и Маргарита».
Насколько вы знакомы с русской литературой,
классической и современной?
– Я гораздо лучше знаком с русской классикой,
чем с современной литературой. Это
проблема переводов: русскую классику переводят
много и охотно, русские книжки стоят
во всех магазинах. Достоевский, Толстой,
Гоголь – сколько угодно. А современного
автора гораздо труднее найти.
С другой стороны, как любому взрослому
человеку, мне всегда хотелось бы иметь
больше времени, чтобы читать. И писать. И
писать в блог. И гулять с собакой. И заниматься
моими ульями. В общем, на чтение
времени остается совсем мало.
– А расскажите о ваших пчелах и о собаке.
– О! Я до сих пор не могу поверить, что все
четыре моих роя нормально перезимовали!
А началось все так... Я прочел в газете о
сокращении количества пчел. А я всегда хотел
завести пчел, – это одна из тех странных
вещей, которые ты хотел, пока был совсем
маленьким.
Беседовал
Дмитрий Малков
Мы держим итальянских пчел. И хотим
еще завести русских. Между ними есть разница.
Говорят, что это как разница между итальянцами
и русскими. Итальянские пчелы
более экспрессивны. Они слишком активно
размножаются. У них огромные семьи, и
они не всегда могут их прокормить. Кроме
того, если что-то происходит с королевой,
им приходится начинать все сначала. Найти
новую королеву, начать новый рой, начать ее
откармливать и т.д.
Русские же пчелы всегда контролируют
рождаемость, никогда не размножаются сверх
необходимого и всегда переживают зиму. И
еще, у них всегда есть три-четыре запасные
королевы, так что, если с действующей что-то
случится, они тут же ставят новую, и рой этого
просто не успевает заметить. Кто-то говорит,
что русские пчелы жалят сильней, ктото
– что, наоборот, «итальянцы»... Я только
знаю, что русских очень тяжело достать. Мне
уже несколько сезонов не могут их прислать.
Надеюсь, в этом году они доедут.
Вообще, я обожаю пчеловодство! Я считаю,
что у каждого должно быть хобби, которое
может его убить.
– А что насчет собаки?
– Стояла глубокая дождливая ночь... Я вел
машину по мокрой дороге, слушая аудиокнигу.
И вдруг увидел на обочине большого
коричневого волка! И я подумал – либо он
погибнет под колесами, либо кто-то еще убьется.
Я вышел из машины, присмотрелся и сказал:
привет, собака. Засунул гигантскую собаку
в машину – а у меня, имейте в виду, был
«мини». И вот я запихнул собаку в машину,
задние ноги на заднем сиденье, передние – на
переднем. Сам я скорчился на водительском
месте, и, поверьте, места для меня оставалось
очень мало. Я привез собаку в приют – пусть
специалисты решают, что делать. Потом они
мне перезвонили и сказали, что хозяин – старый
ворчливый фермер – нашелся. Он держит
собаку на четырехметровой цепи и отпускает
лишь раз в день – в туалет. Он с ней не
занимается, не гуляет. А иногда собака убегает.
В общем, она его раздражает, не нужна
ему, от нее одно беспокойство, и не мог бы я
ее забрать себе? И я забрал.
Следующие три месяца мы ее мыли, и в
результате выяснилось, что она не коричневая,
а белая. Белая немецкая овчарка.
– Какую музыку вы любите?
– Очень много очень разной. Я в
путешествия-то езжу с двумя айподами, на
одном 80 гигов, на другом – 100, и все музыка.
Любимые группы? Я не знаю, насколько
они известны у вас в России, но я обожаю
«The Magnetic Fields», мне нравится Джейсон
Уэбли, я, разумеется, люблю Аманду Палмер,
Лу Рида... я очень люблю тексты их песен.
Мне нравится, когда люди делают всякие
умные штуки со словами.
– А какая музыка могла бы стать «саундтреком»
к вашим книгам?
– Разная. Вот, например, «Звездную пыль» я
написал под английскую фолк-группу «Steeleye
span»: мне нравится идея взять английские
народные песни и дать им новую жизнь. Эмоционально
мне это казалось похожим на то,
чего я пытался добиться в книжке. Но и текстура,
ритм прозы, которого я пытался добиться,
тоже казались мне очень похожими. «Американские
боги» были написаны под американского
певца Грега Брауна, он из Айовы, – потрясающе
среднеамериканский, в хорошем смысле.
Песни – о жизни на ферме в Америке. Ну,
и «The Magnetic Fields», у них есть альбом под
названием «69 Love Songs»… А «Дети Ананси»
писались под очень большое количество музыки:
черная музыка 20-х годов, джаз, водевиль, и
много более современных вещей – Боб Марли,
все эти ямайские штуки. Регги, музыка островов.
«Никогде» – это «Adverts», «TV Smiths»,
разный старый панк. Мне это очень нравится,
мне было шестнадцать в 1976 году, это было
прекрасное время для музыки. Удивительно,
что люди, которые тогда казались гигантами, до
нас не дошли, а с высоты нынешнего времени
лучшими группами кажутся именно эти.
– Какое время года вам нравится?
– Классный вопрос, меня никто об этом
никогда не спрашивал! Я думаю, что мое
любимое время года, время, когда я действительно
счастлив, – это конец октября–начало
ноября. Когда вдруг появляется туман, когда
листья падают. Первые морозы, дыхание
зимы. Ты понимаешь, что скоро начнется
зима… – а потом, на следующее утро, светит
солнце, и вроде бы даже жарко, но листья уже
желтые и красные, и небо такого первозданного
голубого цвета. И ты знаешь, что все
кончается, скоро будет холодно. И это мое
любимое время года. Так было всегда, с тех
пор, как я был маленьким мальчиком.
– Осень – время маленькой смерти?..
– Точно! Дни становятся короче, все становится
немножко волшебным. Лето, конечно,
тоже прекрасно, но оно не волшебное.
Тепло, дни длинные, а потом вдруг раз – и
начинается осень. А осенью может случиться
все что угодно.
пирамидки, в русском селе свирепствует
боливийский вирус, а бок о бок с простыми
обывателями проживают в домах из самозарождающегося
войлока загадочные витаминдеры.
И в самый неподходящий
момент начинается
страшная метель...
4
Сорокин В.
Метель.
М.: АСТ, Астрель, Харвест, 2010. –
304 с.
И снова добро пожаловать в причудливый
универсум Владимира Сорокина!
Здесь среди полей и лесов неведомо
как и зачем вырастают хрустальные
5
Как мы помним, однажды Фредерика
Бегбедера арестовали за употребление
кокаина в общественном месте и посадили
в кутузку. В кутузке Бегбедеру было
плохо и, чтобы как-то отвлечься, писатель стал
вспоминать детство. И навспоминал на целую
автобиографическую книгу – очень добрую и
лиричную.
Грамотно употреблять еду и горячительные
напитки под авторитетным
руководством Андрея Макаревича
мы уже научились. А «Вначале был
звук» дает прекрасную возможность поизучать
в его приятной компании нотную грамоту,
интересные особенности музыкальных
инструментов... да
и просто лишний раз
проникнуться величием
Битлов.
6
Бегбедер Ф.
Французский роман /
Пер. с фр. Е. Головиной.
М.: Иностранка, 2010. – 320 с. –
(The Best of Иностранка).
Макаревич А.
Вначале был звук:
Маленькие иSTORYи
М.: Эксмо, 2010. – 256 с.
Книга-пазл Жоржа Перека — искусно
выстроенное из отдельных историй
тщательнейшее описание бытования
отдельно взятого парижского дома
и всех населяющих его людей и предметов
— стал уникальным явлением французской
и мировой литературы. «Жизнь способ
употребления» называли
даже «последним большим
событием в истории
романа».
7
Перек Ж.
Жизнь способ
употребления /
Пер. с фр. В. Кислова.
СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2009. –
624 с.
Стр.3