Пантелеймон Романов
ОГОНЬКИ
Источник: Пантелеймон Романов; Избранные произведения.
Изд-во "Художественная литература", Москва, 1988.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (http://belolibrary.imwerden.de), 20 августа 2002.
I
Около кассы вокзала стоял полный господин в шубе с котиковым воротником-шалью и чем-то
возмущался. Его породистое, гладко выбритое лицо было красно от досады, а шапка сдвинута со лба.
-- Положительно идиотство какое-то... есть свободные места, а они не могут дать.
-- Алексей Николаевич, куда направляетесь? -- крикнул пробегавший мимо человек с бритым
актерским лицом.
-- Да вот еду тут недалеко на концерт, и они, видите ли, не могут мне на короткое расстояние дать
место в мягком вагоне,-- сказал полный господин, подавая руку тем спокойным, небрежным жестом,
каким подают люди успеха или большого положения.
Этот полный господин был известный артист Волохов. Он ехал на концерт в один из отдаленных
уездов.
Концерт устраивался для съезда учителей в опытной колонии, в десяти верстах от станции.
Пришлось ехать в третьем классе, где, как всегда, было накурено махоркой, полутемно, а главное,
отдавало тем противным третьеклассным запахом, который неизвестно от чего происходит -- от краски,
которой выкрашены скамейки, или от чего-нибудь другого.
Он прошел несколько вагонов, оглядывая, нет ли, по крайней мере, какой-нибудь интересной
молодой женщины, что могло несколько примирить его с обстановкой. Но женщин не было. Были дветри
девушки в платках и валенках; их, конечно, нельзя было принимать в расчет.
Это еще больше испортило настроение, которое и без того было плохое, благодаря происшедшей
перед самым отъездом нелепой ссоре с женой.
Жена, ввиду его отъезда, просила принести ей билет в театр, чтобы не сидеть дома одной. Он в
спешке забыл. Жена, надевшая было свой новый туалет, расстроилась, в раздражении стала снимать
новое платье и даже бросила его на пол. А сама села в кресло лицом к спинке и расплакалась.
Волохов, стоявший уже в дверях в шубе и шапке, почувствовал раздражение и ощущение
полного отсутствия любви к этой женщине. Но он постарался сдержать себя и только сказал, что мы
очень скоро забываем, как всего несколько лет назад ели мороженую картошку, сидели без хлеба и
ходили в мужицких валенках, а теперь не пришлось пойти в театр,-- и это уже для нас трагедия.
Жена, не поворачивая головы от спинки, возразила, что об этом нечего вспоминать, когда и он
теперь не в валенках, а в лаковых ботинках. А что если он сам ездит шляться, то не мешало бы хоть
сколько-нибудь быть внимательным к жене.
Волохов, услышав слово шляться, почувствовал знакомое замирание в сердце, которое всегда
бывало в острые моменты ссор. В этих случаях всегда до остроты хотелось вдруг сказать что-нибудь
самое злое, самое ядовитое, чтобы,-- если угодно,-- пойти на разрыв, на что угодно. И чем ужаснее будет
впечатление от его жестоких слов, тем лучше.
Он с секунду посмотрел на жену и, чувствуя, что сердце совсем замерло, а кончики пальцев
похолодели, сказал:
-- Да, вы рядитесь и выезжаете показывать ваши наряды, а я еду в мороз и холод шляться, чтобы
добывать вам деньги для этого.
Жена вдруг вскочила с развившимися тонкими белокурыми волосами, которые он с таким
наслаждением когда-то целовал, и огромными, прекрасными глазами, в которых блестели
остановившиеся слезы, и несколько времени с ужасом смотрела на мужа.
Потом тихо сказала:
-- Ах так?.. Дошло уже до попреков. Я этого ждала... Вы скоро будете попрекать меня теми
кусками хлеба, какие я ем у вас.
Она говорила то, чему сама ни одной минуты не могла верить. Но в том припадке раздражения,
какое в ней загорелось, нужно было сказать что-нибудь ядовитое, чтобы причинить ему возможно
Стр.1