И.М. Муравьев-Апостол
Взгляд на заговор Катилины*
И.М. Муравьев-Апостол. Письма из Москвы в Нижний Новгород
Серия "Литературные памятники"
СПб, "Наука", 2002
Scan ImWerden
OCR Бычков М. Н.
* Один знаменитый любитель словесности классической и отечественной принял на себя труд
перевесть на русской язык Письма Цицероновы. К каждому письму приобщает он замечания
археологические, исторические и пр., отличающиеся своею важностию, подробностию и новостию. Мы
получили от почтенного переводчика позволение украсить наш журнал одним из сих примечаний,
содержащим в себе историю заговора Каталины, которая написана им для наполнения двухлетнего
промежутка между 11 и 12 письмами Цицерона и -- "посвящается юношам, начинающим заниматься
историею как наукою, а не просто упражнением памяти". -- Книга сия уже печатается в Москве. -- Изд.
Рим достиг чрез пять веков до зрелости своей. Сила, сперва благодетельная, единовластная, потом
во зло употребленная, борьба между благородным честолюбием патрициев и еще более благородною
любовью к свободе плебейцев, войны необходимые с народами пограничными и, наконец, спасительный
страх {Горе тому (говорит Плутарх), кому некого уважать и нечего бояться!} врага и соперника в славе и
величии -- все сие послужило постепенно к укреплению и возвышению исполина, ужасавшего
современников и поныне еще удивляющего потомство.
В промежутке двух последних Пунических войн1 Рим вознесся на ту степень высоты, с которой
ему долженствовало медленно спускаться и, наконец, упасть, дабы оправдать вечный закон Промысла,
положившего предел всякому делу человеческому. Сия есть главная причина падения Рима. Но мы не
дерзнем вопрошать Провидение и проникать уставы его, довольны будучи причинами, хотя
второстепенными, но достаточными для удовлетворения ума любопытного.
Состязание аристократии с демократиею служило первым оплотом благоденствия республики,
точно так, как оппозиция в Англии есть палладиум ее конституции. Доколе процветало богопочитание, с
ним всегда неразлучная чистота нравов и любовь к отечеству; доколе опасение внешнего врага
благодетельным страхом сопрягало воедино все члены политического тела к защите и сохранению целого,
дотоле укреплялся Рим и возвышался.
Но когда софисты побежденной Греции, в свою очередь, победили завоевателей своих и пагубным
учением эпикуреизма отравили нравственность в самом ее источнике, когда Атталовы стяжания вместе с
сокровищами внесли в Рим роскошь и негу Азии, наипаче же когда пали стены Карфагена, Нуманции и
Коринфа -- тогда рушилось спасительное равновесие двух пружин, которых сила до тех пор не
расторгала, а связывала узел гражданского общества. И с тех пор та или другая из пружин сих
превозмогала попеременно, и республика между ними растерзана была на части.
VII-й век Рима с самого начала ознаменован был народными смутами, которые довели его,
наконец, до порабощения Августу и недостойным преемникам его. Братья Гракхи, Тиберий и Каий,2
первые необузданным честолюбием своим открыли будущим их подражателям опасную тайну, что чернь
может служить орудием тому, кто захочет похитить власть. Они пали жертвами покушений своих; но
пагубное семя осталось и возрастило плоды ужасные. И до них, конечно, патриции и народ не любили и
боялись друг друга, но по крайней мере их обуздывало взаимное уважение; когда же богатство стало
сперва заменять достоинства, а потом цениться и выше оных, тогда взаимное презрение заступило место
уважения; все гражданские узы разорвались, и Югурта, пример вероломства, чудовище, обагренное
кровию всех родственников своих, имел право, по собственному опыту своему, воскликнуть:
Рим, продажный город! ты будешь добычею того, кто найдется в состоянии купить тебя!3
В средине века сего явились плоды столь пагубного разврата -- междоусобная война. Марий и
Силла4 честолюбием, враждою, мщением довели республику до краха гибели, пролили лучшую кровь ее
как в самом городе, так и на полях Италии и первые доказали Риму, что можно похитить у него свободу и
остаться в живых.
Между тем, как Силла довершает победы свои над Митридатом, непримиримый враг его, в шестой
Стр.1