Мережковский Д. С. Письмо Волынскому А. Л. / Публ. [и примеч.] Н. К. Пушкаревой //
Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII--XX вв.: Альманах. -- М.:
Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. -- С. 245--246. -- [Т.] II--III.
http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra2/ra2-245-.htm
Письмо Д. С. Мережковского к А. Л. Волынскому
С.-Петербург
19 Октября 91.
Аким Львович!
Когда я прочел Вашу статью о Толстом1, мне хотелось написать Вам тотчас, но потом я решил не
писать под первым впечатлением, чтобы обдумать каждое слово. Теперь я, успокоившись еще более
уверен -- это не только Ваша лучшая статья, но и одно из крупных литературных явлений последнего
времени. Я чувствую потребность Вам это сказать, потому что долгое время был несправедлив к Вам. И я
теперь понял, почему я был несправедлив и скажу Вам откровенно: я знаю, что Вы не разсердитесь. Я
глубоко Русский, Вы глубоко Еврей. Существует какая-то странная, необъяснимая и как Вл. Соловьев
верно говорит, "зоологическая" сила, которая отталкивает семитическую и арийскую расу и вместе с тем
притягивает их друг другу. Поймите: Евреи как великий, страдальческий и несправедливо гонимый народ
привлекает меня, как мне чуждый, далекий и вместе с тем бесконечно близкий: своей мистической верой
в Божественную Тайну. Евреев сближает со Славянами глубокий, если можно так выразить неутолимый
мистицизм, жажда религии. Вот почему в моем чувстве к Вам всегда боролось два элемента, две стихии -симпатия
к тому общечеловеческому, что есть в Еврейском идеале, в таких величайших мировых книгах,
как Иов, Пророк Исайя. Я искренне люблю Ваше горячее увлечение Спинозой и ту логическую, немного
мне чуждую и все таки благородную страсть, с которой Вы, жестикулируя, говаривали, что внешнего
мира не существует, что он мираж. Но когда дело касалось темперамента, литературных вкусов и
суждений, не содержания, а формы мыслей, тех прирожденных симпатий и антипатий, неуловимых и
безконечно значительных оттенков духа, которые определяют национальность, я чувствовал, что Вы от
меня уходите, я чувствовал, что мы чужие, мне казалось, что мы говорим на двух разных языках и это мне
было тем более прискорбно, тем более меня раздражало, что другой стороной Вашего существа Вы были
мне близки. Я знаю, что из-за этого не следовало мне быть несправедливым к Вам, но что-же делать все
мы слабые люди и та часть "миража", которую мы называем народом, имеет такую великую власть над
нашим сердцем!
Ваша живая и сильная статья о Толстом показала мне еще больше, что мы идем по одной дороге. Я
почти уверен, что этой статьи не почувствуют у нас и не оценят в литературе, как следует. Но знайте, что
Ваши слова не останутся без отклика. Я со многим не согласен в этой статье, но ее основа, ее сущность
для меня, а следовательно и для других, похожих на меня, родственная. Я как будто вдруг услышал
заблудившись темной ночью голос живого человека и мне важно, что человек этот совсем по другой
тропинке, с другого места увидел тот же свет, который я вижу и он подает мне голос: "вот где свет!"
Что касается до самого Толстого, то мне кажется он для Вас только предлог, Вы по поводу его
высказываете себя, причем думая хвалить его, с философской точки зрения уничтожаете. И знаете-ли:
здесь опять повторение спора отцов и детей. Вы уже одной страшно важной умственной чертой
современне, ближе к нашему еще не изображенному поколению детей, чем к поколению Толстого, т. е.
наших отцов. Вы уже откровеннее мистик-философ. Вы уже сознательно дерзаете верить в Бога и в
Божественную Тайну, не справляясь с кодексом модного в 60-е годы скептицизма. А Толстой не дерзает.
Он и любит и стыдится Бога, как будто сидит перед Писаревым и Малешоттом2, перед таким холодным,
как северное небо, трезвым и казарменным ученым "здравым смыслом" Великороссов, перед той
гаденькой, пошленькой насмешечкой доныне распространенной в идеологической и бездарной так
называемой "русской молодежи", которую я ненавижу и которая Потапенку3 считает куда больше
Гончарова и Чернышевского куда больше Сократа.
Напишите, когда можно Вас видеть или зайдите. Мне хочется поговорить и передать Вам на
словах благодарность за Вашу статью,
Крепко жму Вашу руку Д. Мережковский
Примечания
Стр.1