Н.С.Лесков. Соборяне
Хроника
-------------------Лесков
Н. С. Собрание сочинений в 12 т.
М., Правда, 1989, том 1, с. 45-334.
OCR: sad369 (г. Омск)
-------------------ЧАСТЬ
ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Люди, житье-бытье которых составит
старгородской соборной поповки. Это -
предмет этого рассказа, суть жители
протоиерей Савелий Туберозов,
священник Захария Бенефактов и дьякон Ахилла Десницын. Годы ранней молодости
этих людей, так же как и пора их детства, нас не касаются. А чтобы видеть
перед собою эти лица в той поре, в которой читателю приходится представлять
их своему воображению, он должен рисовать себе главу старогородского
духовенства, протоиерея Савелия Туберозова, мужем уже пережившим за шестой
десяток жизни. Отец Туберозов высок ростом и тучен, но еще очень бодр и
подвижен. В таком же состоянии и душевные его силы: при первом на него
взгляде видно, что он сохранил весь пыл сердца и всю энергию молодости.
Голова его отлично красива: ее даже позволительно считать образцом
мужественной красоты. Волосы Туберозова густы, как грива матерого льва, и
белы, как кудри Фидиева Зевса. Они художественно поднимаются могучим чубом
над его высоким лбом и тремя крупными волнами падают назад, не достигая
плеч. В длинной раздвоенной бороде отца протопопа и в его небольших усах,
соединяющихся с бородой у углов рта, мелькает еще несколько черных волос,
придающих ей вид серебра, отделанного чернью. Брови же отца протопопа совсем
черны и круто заломанными латинскими S-ами сдвигаются у основания его
довольно большого и довольно толстого носа. Глаза у него коричневые,
большие, смелые и ясные. Они всю жизнь свою не теряли способности освещаться
присутствием разума; в них же близкие люди видали и блеск радостного
восторга, и туманы скорби, и слезы умиления; в них же сверкал порою и огонь
негодования, и они бросали искры гнева - гнева не суетного, не сварливого,
не мелкого, а гнева большого человека. В эти глаза глядела прямая и честная
душа протопопа Савелия, которую он, в своем христианском уповании, верил
быти бессмертною.
Захария Бенефактов, второй иерей Старгородского собора, совсем в другом
роде. Вся его личность есть воплощенная кротость и смирение. Соответственно
тому, сколь мало желает заявлять себя кроткий дух его, столь же мало
занимает места и его крошечное тело и как бы старается не отяготить собою
землю. Он мал, худ, тщедушен и лыс. Две маленькие букольки серо-желтеньких
волосинок у него развеваются только над ушами. Косы у него нет никакой.
Последние остатки ее исчезли уже давно, да и то была коса столь мизерная,
что дьякон Ахилла иначе ее не называл, как мышиный хвостик. Вместо бороды у
отца Захарии точно приклеен кусочек губочки. Ручки у него детские, и он их
постоянно скрывает и прячет в кармашки своего подрясника. Ножки у него
слабые, тоненькие, что называется соломенные, и сам он весь точно сплетен из
соломки. Добрейшие серенькие глазки его смотрят быстро, но поднимаются вверх
очень редко и сейчас же ищут места, куда бы им спрятаться от нескромного
взора. По летам отец Захария немножко старше отца Туберозова и значительно
немощнее его, но и он, так же как и протопоп, привык держаться бодро и при
всех посещающих его недугах и немощах сохранил и живую душу и телесную
подвижность.
Третий и последний представитель старогородского соборного духовенства,
дьякон Ахилла, имел несколько определений, которые будет нелишним здесь
привести все, дабы при помощи их могучий Ахилла сколько-нибудь удобнее
нарисовался читателю.
Инспектор духовного училища, исключивший Ахиллу Десницына из
Стр.1