Александр Иванович Куприн
Дознание
Подпоручик Козловский задумчиво чертил на белой клеенке стола тонкий профиль женского лица со
взбитой кверху гривкой и с воротником a la Мария Стюарт. Лежавшее перед ним предписание
начальства коротко приказывало ему произвести немедленное дознание о краже пары голенищ и
тридцати семи копеек деньгами, произведенной рядовым Мухаметом Байгузиным из запертого сундука,
принадлежащего молодому солдату Венедикту Есипаке. Собранные по этому делу свидетели:
фельдфебель Остапчук и ефрейтор Пискун, и вместе с ними рядовой Кучербаев, вызванный в качестве
переводчика, помещались в хозяйской кухне, откуда их по одному впускал в комнату денщик
подпоручика, сохранявший на лице приличное случаю - степенное и даже несколько высокомерное
выражение.
Первым вошел фельдфебель Тарас Гаврилович Остапчук и тотчас же дал о себе знать учтивым
покашливанием, для чего поднес ко рту фуражку, Тарас Гаврилович - "зуб" по уставной части,
непоколебимый авторитет для всего галунного начальства - пользовался в полку весьма широкою
известностью. Под его опытным руководством сходили благополучно для роты смотры, парады и всякие
инспекторские опросы, между тем как ротный командир проводил дни и ночи в изобретении финансовых
мер против тех исполнительных листов, которые то и дело представляли на него в канцелярию полка
бесчисленные кредиторы из полковых ростовщиков. Снаружи фельдфебель производил впечатление
маленького, сильного крепыша с наклонностью к сытой полноте, с квадратным красным лицом, на
котором зорко и остро глядели узенькие глазки. Тарас Гаврилович был женат и в лагерное время после
вечерней переклички пил чай с молоком и горячей булкой, сидя в полосатом халате перед своей
палаткой. Он любил говорить с вольноопределяющимися своей роты о политике, причем всегда
оставался при особом мнении, а несогласного назначал иногда на лишнее дежурство.
- Как... тебя... зовут? - спросил нерешительно Козловский.
Он еще и года не выслужил в полку и всегда запинался, если ему приходилось говорить "ты" такой
заслуженной особе, как Тарас Гаврилович, у которого на груди висела большая серебряная медаль "За
усердие" и левый рукав был расшит золотыми и серебряными углами.
Опытный фельдфебель очень тонко и верно оценил замешательство молодого офицера и, несколько
польщенный им, назвал себя с полною обстоятельностью.
- Расскажите... расскажите... кто там эту кражу совершил? Сапоги там какие-то, что ли? Черт знает что
такое!
Черта он прибавил, чтобы хоть немного поддать своему тону уверенности. Фельдфебель выслушал его с
видом усиленного внимания, вытянул вперед шею. Показание свое он начал неизбежным "так что".
- Так что, ваш бродь, сижу я и переписываю наряд. Внезапно прибегает ко мне дежурный, этот самый,
значит, Пискун, и докладывает: "Так и так, господин фельдфебель, в роте неблагополучно". - "Как так
неблагополучно?" - "Точно так, говорит, у молодого солдатика сапоги украли и тридцать копеек денег". -
"А зачем он, спрашиваю, сундука не запирал?" Потому что, ваш бродь, у них, у каждого, при сундучке
замок должен находиться. "Точно так, говорит, он запирал, только у него взломали". - "Кто взломал? Как
смели? Этта что за безобразие?" - "Не могу знать, господин фельдфебель". Тогда я пошел к ротному
командиру и доложил: так и так, ваше высокоблагородие, и вот что случилось, а только меня в это время
в роте не было, потому что я ходил до оружейного мастера.
- Это все, что тебе известно?
- Точно так.
- Ну, а этот солдат, Байгузин, хороший он солдат? Раньше его замечали в чем-нибудь?
Стр.1