Александр Владимирович Козачинский
Стрела и рыба
Из рассказов бывалого летчика
Оставалось сделать круг над городом, чтобы выбрать место для посадки, но в этот момент мотор
остановился. "Вот тебе и Темрюк!" - подумал Чулков.
Садиться нужно было немедленно. Недалеко от набережной он увидел небольшую лужайку,
которая, казалось, могла приютить его "Сопвич". Некоторые подозрения внушала лишь чересчур яркая,
ядовито-зеленая окраска луга.
Летчик заметил ловушку только тогда, когда машина снизилась настолько, что можно было
разглядеть каждую отдельную травинку. Трава росла не из земли, а из воды. Вода отсвечивала между
стеблями. Нужно было во что бы то ни стало перепрыгнуть через болото. Чулков попробовал
пришпорить теряющий скорость "Сопвич", взяв ручку на себя. Самолет кое-как перетянул через болото и
тяжело плюхнулся на людную пристань. Летчик испытал то же самое ощущение, что всадник,
перепрыгнувший через пропасть, когда задние ноги скакуна срываются в бездну и из-под копыт
сыплются камни и земля.
Счастливо миновав телеграфные провода, какую-то будку, повозку с лошадью, самолет
перевалился через шоссе, с грохотом проехал по расставленным на земле косякам глиняных кувшинов и
понесся прямо на стену чисто выбеленного, уютного домика. Перед домиком спокойно стояла
чистенькая старушка и, высоко подняв руку, крестила мчащийся на нее самолет.
Самолет остановился в одном метре от старушки и в двух метрах от домика. Некоторое время
летчик и старуха молча разглядывали друг друга. Старуха была совсем древняя, мясистый нос ее был
усеян синими пороховыми точками. Весь ее вид говорил: "Если бы не я, не остановиться бы тебе на этом
месте, сынок".
"Отчаянной жизни старуха", - подумал летчик.
Рядом был городской сад, откуда доносилась музыка.
У входа в сад висел большой плакат, на котором крупными буквами было написано: "Львы
Толстого". В передвижном цирке выступал укротитель Толстой со своими львами. Весь Темрюк был в
саду. Львы попадали в этот город не часто. Через минуту, однако, площадь втянула в себя все
содержимое сада, включая оркестр. В саду остались только львы Толстого. Аэропланы попадали в этот
город еще реже. Толпа раздавила остатки кувшинов и тесным кольцом окружила самолет. Тишину
нарушали лишь крики разоренных в мгновение ока торговок и далекий рык озадаченных львов. В задних
рядах сверкали трубы музыкантов, прибежавших последними.
Пилот и летнаб вылезли из самолета. В этот момент, звеня шпорами и галантно освобождая
дорогу следовавшей за ним даме, к самолету подошел щеголеватый кавалерист.
- Кто летчики? - спросил он, обведя взглядом круг людей и ке найдя в партикулярной толпе
никого, чья внешность была бы достойна этого звания.
На Чулкове были сандалии на босу ногу, бумажные полосатые брюки, чересчур короткие. Одна
штанина потемнела от масла: "Сопвич" выбрасывал масло в одну сторону. Летнаб из-за очень малого
роста был еще менее представителен. Чулков же заметно возвышался над толпой. Между ними было
такое соотношение, как между скрипкой и контрабасом.
- Мы летчики, - сказал Чулков, - А что?
- Зачем пожаловали в расположение части?
- Мы присланы в помощь кавалерии, в распоряжение командования.
- Тогда отправляйтесь за мной, я - адъютант командира части, - властно сказал военный.
Заметив в толпе двух кавалеристов, он поставил их на караул у самолета. После этого адъютант и
летчики отправились в штаб, уводя за собой почти всю толпу, в том числе оркестрантов с трубами и
торговок, громко требовавших возмещения убытков.
Так они пришли в штаб.
- Вот эти - летчики? - удивился командир части. - Немедленно одеть по форме, иначе
разговаривать не буду! Сейчас же отправить их в цейхгауз и переодеть с ног до головы.
Они уже были в дверях, когда командир крикнул:
Стр.1