В. Г. Короленко
Старец Федор Кузьмич
Герой повести Л. Н. Толстого
В. Г. Короленко. Собрание сочинений в десяти томах.
Том восьмой. Литературно-критические статьи и воспоминания. Исторические очерки
М., ГИХЛ, 1955
Подготовка текста и примечания С. В. Короленко
OCR Бычков М. Н.
О старце Федоре Кузьмиче, герое повести Л. Н. Толстого, в исторических журналах существует
целая, небольшая, правда, литература, а в последние годы личность таинственного отшельника стала
предметом очень обстоятельного исследования. Было бы удивительно, если бы эта загадочная фигура не
привлекла художественного внимания Л. Н. Толстого, до такой степени она заманчива и колоритна
именно в толстовском духе: как бы ни выяснилась в дальнейшем действительная личность, скрывшая свое
происхождение под кличкой Федора Кузьмича,-- но и теперь уже несомненно, что под этим скромным
именем в далекой Сибири угасла жизнь, начавшаяся среди блеска на высотах общественного строя. Итак -
- отречение и добровольный уход,-- таково содержание этой загадочной драмы.
Вот в самых общих чертах то, что известно о Федоре Кузьмиче.
Осенью 1836 года к одной из кузниц около города Красноуфимска, Пермской губернии, подъехал
верхом неизвестный человек, в простом крестьянском кафтане, и попросил подковать ему лошадь. Много,
без сомнения, всякого звания людей проезжало по Красноуфимскому тракту, и многие из них
подковывали своих лошадей, свободно отвечая на обычные вопросы любопытных кузнецов. Но в фигуре
незнакомца было, повидимому, что-то особенное, обращавшее внимание, а обычные "придорожные"
разговоры он поддерживал, может быть, неумело и уклончиво. Может быть, также, что и одежда была для
него не совсем привычна, и в окружающей обстановке он ориентировался плохо. Как бы то ни было,-разговор
с кузнецами закончился тем, что неизвестного задержали и, по российской традиции,
представили для разрешения недоумений "по начальству"...
На допросе он назвался крестьянином Федором Кузьмичем, но на дальнейшие вопросы отвечать
отказался и объявил себя бродягой, не помнящим родства. Последовал, конечно, суд за бродяжество и, "на
основании существующих узаконений", приговор: двадцать ударов плетей и ссылка в каторжные работы.
Несмотря на многократные убеждения местных властей, относившихся с невольной симпатией к
незнакомцу, в манерах которого чувствовалось, повидимому, какое-то превосходство,-- он стоял на своем,
принял свои двадцать ударов, и 26 марта 1837 г. не помнящий родства бродяга Федор Кузьмич прибыл с
арестантской партией в дер. Зерцалы, Боготольской волости, близ гор. Ачинска {"Русская стар.", янв.,
февр., март 1892 г. Справка из экспед. о ссыльных в гор. Томске.}. Таким образом неизвестный,
появившийся нивесть откуда и не сумевший удовлетворить любопытство красноуфимсюих кузнецов,
смешался с бесправной массой арестантов и каторжников. Здесь, однако, он опять сразу выделился на
тусклом фоне преступников, страдающих и угнетенных.
Наружность этого человека все, знавшие его, согласно описывают следующими чертами: рост
выше среднего (около 2 арш. 9-ти вершков), плечи широкие, высокая грудь, глаза голубые, ласковые,
лицо чистое и замечательно белое; вообще черты чрезвычайно правильные и симпатичные. Характер
добрый и мягкий, по временам, однако, проявлял легкие признаки привычно сдерживаемой
вспыльчивости. Одевался более чем скромно: в грубую холщевую рубаху, подпоясанную веревочкой, и
такие же порты. На ногах коты и шерстяные чулки. Все это очень чистое. Вообще старец был
чрезвычайно опрятен.
Первые пять лет "бродяга" Федор Кузьмич прожил на казенном Красноречинском винокуренном
заводе, в пятнадцати верстах от дер. Зерцал. На принудительные работы его, впрочем, не употребляли: и
начальство, и служащие завода относились к благообразному старцу с особой внимательностью.
Поселился он сначала у пригласившего его в свой дом отбывшего срок каторги Ивана Иванова. Но потом,
заметив, что старик тяготится совместной жизнью в избе, Иван убедил односельцев построить для
Стр.1