В пьесе и на сцене правду мудрости устройства мира, истинной природы любви— познал ли ее Дэвид в отношениях с Мэрил, а она с ним — выглядят наивно. <...> Это радость и глубина, честно данная на уровне голливудского фильма, массовой продукции для всех, эстрадной песенки, создатель которой порой и в самом деле наивно думает, что передал трагедию и тайну истинной любви. <...> Пусть даже в пьесе этот “текст” изменен в сторону банальной и общепринятой, дошедшей до масс “буддийсткости”, это не делает эти монологи и эти сцены подлинными откровениями, как может показаться. <...> В этой пьесе Вырыпаев уже иронизирует над собой и своими прежними текстами. <...> Так что же становится главным в этой пьесе и спектакле, что ведет нас к той самой глубине? <...> Смерть, столкновение со смертью, принятие ее неизбежности, принятие трагедии человеческого существования. <...> Столкновение со смертью рушит нарочито глянцевый и приглаженный, полный красивости и стильности, доведенной порой до тошноты, 185 мир. <...> И только постепенно, вместе с прорастающими на сцене цветами действие уходит вглубь, сцена наклоняется и обретает диагональ, а вместе с ней и объем (и напоминая “Пьяных”, мир, слетавший с катушек житейской логики). <...> Финальная сцена —похороныФрэнка, и именно в этот момент сцена зарастает цветами полностью, скрывая от героев и зрителей однозначность будто бы обретенной и усвоенной ими философии жизни. <...> Татьяна Купченко По ту сторону индивидуального ада “Невыносимо долгие объятия” И. Вырыпаева <...> в театре “Практика” В театре Ивана Вырыпаева по-настоящему понимаешь, что такое интимный опыт. <...> Но то, что происходит внутри, в сознании и душе каждого зрителя. <...> Это опыт духовный, в той или иной степени, в зависимости от внутренней готовности индивидуума. <...> И в этом смысле автор обрекает вас на тотальное одиночество. <...> Вы можете сколько угодно внутренне проживать этот опыт, снова и снова возвращаться к проклятым вопросам, поднятым со дна вашего подсознания грубым <...>