161 вырваться и осознание обреченности оттого, что бежать, по сути, некуда. <...> А вот безалаберные персонажи Попова на свою конечную станцию прямо-таки влетели, как тот спикировавший самолет, и наглухо застряли там в непроходящем похмелье и глубоком изумлении: “Отчего ж люди больше не летают? <...> ” А они летают, только как в анекдоте про генерала и крокодилов — “низехонько”: вот как, например, “кукольных дел писатель” Утробин Илларион Степанович (Александр Тараньжин), талант свой изводящий на халтурную пьесу “Мурлыка”. <...> “Сбитый летчик” — есть такое общее определение для так и неоправившихся неудачников, и оно применимо к любому персонажу “Плешивого Амура”: тут каждый пусть если еще и не сбитый, то явно в силу разных обстоятельств, даже возраста, как пенсионер-общественник Фетисов, оказавшийся на обочине жизни и даже почти что “спившийся с круга”. <...> Это, скажем, и сам автор предрекает все тому же Стасику из-за усвоенной им философской “эклектики” — перечень действующих лиц пьесы снабжен красочными и афористически-лаконичными характеристиками, к тому же не менее блестяще реализованными на сцене всеми без исключения актерами. <...> В спектакле Яновской, сделанном в лучших традициях русского психологического театра (а вернее сказать, это и есть на данный момент, пожалуй, лучшее в этом театре), сложился не просто ансамбль, а хор солистов, где свои бенефисные выходы есть даже у, казалось бы, безнадежно “вторых номеров”. <...> Так, возможность высказать все, что они думают о любви, получают подружки невесты, “которые тоже хотят замуж” (Анна Ежова и Анна Колобаева). <...> Здесь, к слову, стоит отметить парность персонажей (и не случайно многие зрители сравнивают стальную декорацию с остовом Ноевого ковчега): вот выступает в неразрывной связке пара эксцентриков — ловкач-махинатор из шашлычной Свидерский (Сергей Погосян) и на побегушках у него якобы юродивый Аникуша, оборачивающийся к финалу следователем Аникеевым <...>