I. В ГОРНОЙ КУЗНИЦЕ
В один морозный мартовский день, когда толпа горных рабочих ввалилась, по обыкновению, в
светличку, нарядчика там не оказалось. <...> -- И в сам-деле, ребята, чего они над нами куражатся? -- загалдела . сочувственно кобылка, в
обычное время бывшая всегда на ножах с Пальчиковым, интересы которого как. кузнеца шли вразрез с ее
интересами. <...> Буронос то и дело к кузнецу бегает; Иван Николаевич, вон замаялся ажно вовсе, отказался -опять бурить зачал... <...> Старик прикусил было язык, но когда Бурмакин, помявшись еще немного у порога светлички,
вышел, он вдруг выпалил:
-- Из-за Ивана Миколаевича отказано, вот что! <...> Старик молча пожевал губами, как бы все еще не решаясь всего говорить, но кобылка окружила
его тесной толпой и начала тормошить. <...> Я тоже виноват, вишь, выхожу, что
вы в светличке всё околачиваетесь, чаи распиваете да волынку со мной трете, а не робите. <...> Кобылка еще, галдела между собой, когда дверь вдруг распахнулась и на пороге
появилась толстопузая, краснолицая фигура самого Монахова. <...> Тогда, присмирев немного и помолчав, он вдруг
нагнулся ко мне, быстрым движением согнул колени, точно делая реверанс, и, в первый раз взглянув мне
в глаза, заговорил с дружеским доверием:
-- А вы сами как полагаете, Иван Николаевич, не стоют они того, челдоны желторотые, чтоб им
кишки вон выпустить? <...> Тем более что у меня не хватало характера еще
раз устроить Пальчикову сцену, а он, казалось, вскоре забыл и думать о моем гневе: по крайней мере
развязность его доходила до того, что, стоя во время работы спиной к двери, он нередко говорил,
обращаясь ко мне:
-- Поглядите-ка, Иван Николаевич, в щелку, как бы кто не вошел ненароком. <...> Петушков был грамотный, довольно по-своему начитанный и, главное, слишком амбициозный
человек для того, чтобы мог долго ужиться под началом такого деспота, как Лучезаров, и едва только
открылась вакансия горного нарядчика, как он променял на нее место надзирателя <...>
В_мире_отверженных._Том_2.pdf
П.Ф. Якубович
В МИРЕ ОТВЕРЖЕННЫХ
ЗАПИСКИ БЫВШЕГО КАТОРЖНИКА
том II
Оригинал здесь: Сайт "Народная Воля".
С товарищами 1
I. В ГОРНОЙ КУЗНИЦЕ
В один морозный мартовский день, когда толпа горных рабочих ввалилась, по обыкновению, в
светличку, нарядчика там не оказалось. Мы тщетно прождали его около часу. Наконец пришел от
Монахова кучер Бурмакин с приказом отправляться на обычные работы.
-- А что мы станем там делать? -- послышались негодующие голоса.
-- Как что -- бурить.
-- Поди-кось языком своим долгим побури! Навостри раньше буры, потом и посылай бурить.
-- На то кузнец есть, -- сказал Бурмакин. -- Пальчиков, ты чего ж проклажаешься? Ступай в
кузницу, делай свое дело.
-- Нет, уж вы сами ступайте, коли такие хитрые -- желчно возразил Пальчиков, вынимая изо рта
маленькую трубочку-носогрейку и якобы равнодушно сплевывая на пол. Внутри его крошечной, нервной
и даже в обычное время всегда возбужденной фигурки теперь, видимо, все клокотало и кипело. Уже успев
надеть на себя кожаный кузнечный фартук и запачкать углем бледное, с чахлой бородкой лицо, в начале
сцены он тихо и неподвижно стоял у порога, но теперь вдруг подскочил быстрыми шагами к баулу, в
котором хранились буры и молотки, и, вероятно, для того, чтобы ярче подчеркнуть свое бунтовское
настроение, самым удобным образом уселся на нем.
-- Это что ж? -- спросил Бурмакин в недоумении. - Да ты за нарядчика, что ль, поставлен?
-- Давно ль, братцы, в тюрьме с нами сидел, туес туесом был, а как вышел в вольную команду,
смазал дегтем сапоги, надел вольную фуражку -- и стал мы-ста не мы-ста! В нарядчики тоже лезет, своим
братом командовать хочет!
Эти возмущенные голоса одобрительно подхвачены были всей толпой. Бурмакин сконфузился.
-- Чего здря говорить, ребята! Какой там нарядчик... Мне велел барин идти сказать -- я и пошел. А
мне что! По мне, сегодня в кучерах у Монахова служить, а завтра велит начальник -- и в тюрьму опять
пойду. Я человек подневольный.
Все замолчали.
-- Ну, так что же уставщику сказать? Пальчиков, говори, а? Пойдешь в кузницу?
Пальчиков некоторое время помолчал.
-- А чем я наваривать буры буду?! --внезапно точно с цепи сорвался он, вскакивая на свои
короткие ноги и угрожающе подступая к Бурмакину. -- Где она у вас, сталь-то, а? Сколько раз говорил я и
Петру Петровичу и самому Монахову? Всё завтра да завтра, а арестанты кого ругают, с кого спрашивают?
С меня! А я палец свой, что ль, черная вас немочь возьми, заместо стали отрежу, а? Нет, ты ответь мне -а?
Ты чего к дверям-то пятишься? Я -- кузнец, так вы думаете, что я и не человек! Жилы вы из меня
вымотали, аспиды, вот что! Кровь всю из меня выпили, варвары, черная вас немочь побери!
-- И в сам-деле, ребята, чего они над нами куражатся? -- загалдела . сочувственно кобылка, в
обычное время бывшая всегда на ножах с Пальчиковым, интересы которого как. кузнеца шли вразрез с ее
интересами. -- Не люди мы, что ль? Буры не стоят, потому стали на них вовсе нет, а уроки с нас полняком
спрашивают. Буронос то и дело к кузнецу бегает; Иван Николаевич, вон замаялся ажно вовсе, отказался -опять
бурить зачал... Нет, говорят, стали, да куда же она девается? Небось нарядчику аль вам самим по
хозяйству что понадобится, так живо сыщется!
-- Ну, вот погодите, ребятушки, -- вмешался в разговор старик сторож, -- новый нарядчик на днях
будет. Петру-то Петровичу совсем ведь отказано.
-- Как так отказано? Что ты говоришь?
Старик прикусил было язык, но когда Бурмакин, помявшись еще немного у порога светлички,
Стр.1