Н. Д. ИВАНЧИН-ПИСАРЕВ
Письмо к кн. П. И.Шаликову
1819
Карамзин: pro et contra / Сост., вступ. ст. Л. А. Сапченко. -- СПб.: РХГА, 2006.
OCR Бычков М.Н.
Любезнейший друг мой!
В письме своем ко мне вы назвали мысли мои о великом человеке энтузиазмом. Зная образ
собственных ваших мыслей, принимаю это за восторг, который есть следствие наблюдения. Я уверен, что
вы не смешиваете меня с толпою крикунов, повторяющих за другими: "Карамзин! Карамзин!" Я называю
его великим человеком, почитаю его первым изобретателем прозаической гармонии, приличной, сродной
языку нашему; воображая, как бы писал он на языке, более предварительно обработанном (ибо творить,
так сказать, слог во время важных соображений о существе излагаемого предмета есть подвиг
Геркулесов), воображая его в лучшем веке, в лучшем обществе; среди судей римского витии, из коих
каждый был сам хороший оратор, или среди Фенелонов1, дающих пальму таланта Демосфену2, и
Лагарпов3, предпочитающих ему Цицерона4. Кто у нас говорит о нем так, как говорил о Цицероне
Плиний?5 Кто, кто будет писать к нему так, как писал Плиний к Тациту?6 Не говорю о зависти, о сей злой
дщери гордости и безумия, которой жалкие усилия не редко еще более способствуют торжеству
дарований, и всегда как легкие волны отражаются твердым подножием, на котором талант
возвышается в честь отечеству, во славу разума и в память века... (Карамзин) {"Желая учинить отпор
моим ненавистникам, не знаю и весьма сомневаюсь, не больше ли я сам благодарить и их хвалить нежели
мстить и уничтожать должен; благодарить за то, что они меня своей хулой хвалят, и к большему
приращению моей славы не пожалели себя определить в какие-то Зоилы; что я не за меньшую заслугу
себе почитаю..." (Ломоносов).}. Поклонникам сей нелепообразной богини стоит указать на примеры
славных совместников, указать на бессмертного победителя Верреса7, Катилины8 и защитника
Археасова9, всегда с восторгом упоминающего о знаменитом гонителе Филиппа;10 или привести им на
память лучшего трагического поэта XVIII столетия, почти беспрестанно восклицающего: "C'est Rasine qui
est veritablement grand!., c'est l'auteur d'Athalie qui est l'homme parfait!.. S'il у a quelque chose sur la terre qui
approche de la perfection, c'est Jean!.." {"Только Расин истинно велик!.. Этот автор "Аталии" -совершенный
человек!.. Если есть на земле что-либо близкое к совершенству -- то это Жан!.." (Фр.).}
Но обратимся к беспристрастным. Одни кричат: "История!" Другие: "Лиза!.. Письма русского
путешественника!" -- и смешивают все вместе. Никто не хочет посвятить минуты наблюдению; никто не
хочет следовать за ним шаг за шагом в пространстве тридцати лет, усеянному им цветами неувядаемыми.
Умники говорят, будто Николай Михайлович сожалеет о том, что рано издал в свет свое путешествие, ибо
оно, по мнению их, исполнено лишней чувствительности. Нет, государи мои, таковое заключение
несправедливо. Там видна вся душа его. Всякий, прочитав сии первые плоды его дарований, скажет:
"Пылкость пройдет с летами, но пламенное стремление ко всему великому, возвышенному, изящному
останется в сей благородной душе; останется и приметный дар слова, отличающий его от
предшественников, и обогатится новыми познаниями. Если сей друг добродетели и природы когда-нибудь
возьмет перо историка, тогда вострепещите Нероны!11 Он отличит вас от Траянов;12 а вы, благодетельные
гении народов, украсившие нить веков минувших, ожидайте венца, достойного дел ваших: он усладит
сердца их изображением!" Загляните, друг мой, в Письма русского путешественника, в письма из Базеля,
Женевы и Виндзора: там найдете вы так называемый романизм, правда, но согласимся в том, что там же
блистает вся ясность души непорочной, души юного пришельца в мир, любящего добродетель и
готовящегося вступить на поприще людей необыкновенных. Какая чистая радость сердца, неуязвленного
страстями, незараженного завистью и злобою! Какое изобилие чувств и мыслей! Не так начинали писать
бледные Зоилы, враги Гения, гонители дарований. О добродетель! Ты единственный вождь наш ко храму
бессмертия. Если в первых опытах возникающего таланта не ты водила перо наше, то напрасно мы будем
взывать к потомству: оно не отзовется ни звуку лир, ни витийственному вещанию нашему к
Стр.1