H. Д. Хвощинская
После потопа
Повесть
1881
Хвощинская Н. Д. Повести и рассказы / Сост., подготовка текста, послесл., примеч. М. С.
Горячкиной.--М.: Моск. рабочий, 1984.
OCR Бычков М. Н.
Это случилось несколько лет назад.
Был конец мая, день тихий, светлый, без одного облачка; весенняя сырость уж не чувствовалась,
но солнце еще не успело накалить мостовую и гранит набережной. Строения и река окрашивались какимто
особенно нежным розово-голубым цветом; воздух, казалось, дышал, все будто таяло, мягко, прозрачно,
без резких теней, без ярких отблесков; только на куполе Исаакия светился его постоянный кружок
золотых точек, будто венок из звезд. Вверх по реке уплывала большая лодка, нагруженная цветами и
деревьями в кадках: перевозили с выставки или уезжали дачники; зелень, темным столбом, не колыхаясь,
отражалась в воде; только бежали белые полоски от весел.
День был не праздничный, но даже люди занятые, трудовые, спешащие и те замедляли шаги,
приостанавливались отдохнуть, поглядеть кругом. На набережной и на бульваре, где уж оделись деревья,
было много гуляющих. Все смотрело весело.
На тротуаре, на углу набережной и площади, собралось больше десятка человек; между ними
были полицейские; недалеко стояли дрожки, карета. Там ждали. Ждали очень долго; утро проходило,
становилось жарко. Любопытные, которые присоединялись к ожидающим, уходили, соскучившись.
Гуляющие разошлись. Река потемнела в полдневном блеске, даль туманилась.
Те, что оставались на тротуаре, ждали упорно. Это была странно молчаливая толпа. Там были,
конечно, и знакомые, но и они не разговаривали между собою, разве как-нибудь коротко, односложно;
чаще всего слышался вопрос: "Который час?" -- и то вполголоса, осторожно. В кружке была женщина.
Никто не рассмотрел, стара она или молода, никому не приходило на мысль вглядываться в лица своих
товарищей... Их можно было назвать товарищами. Никто не обращал внимания на эту женщину, но она не
сторонилась от всех, смущенная; усталая. Она рискнула подойти к полицейскому, стоявшему на крыльце
у двери.
-- Скажите, скоро ли...
-- Чего?
-- Кончится... Там?
-- Нам неизвестно,-- отвечал он, отвертываясь.
-- Нельзя ли мне...
-- Пускать не велено.
-- Я очень устала,-- сказала она, сдерживаясь до того, что почти смеялась.
-- А, устали, напрасно приходили... У вас кто там?
-- Брат.
-- Дома бы дожидались, что вам бог пошлет.
-- Позвольте мне войти хоть в сени. Я на минуту присяду... Я спрячусь... я сейчас уйду, только что
вы прикажете...
-- Нельзя, сударыня, извольте отойти,-- прервал он, отсторонив ее.
Она отбросилась от подъезда, потянула свой вуаль и разорвала его; мелькнуло лицо в красных
пятнах, выплаканные, выгорелые глаза. Оступаясь, она сошла с тротуара, перешла к набережной,
прислонилась и осталась неподвижна. В свете вырезалась ее темная фигура в длинном запыленном
платье. На нее оглянулись другие ожидающие; отходя, она как будто дала им минуту нового занятия,
поразнообразила общее напряженное состояние. Но только на минуту. Все глаза обратились опять к
подъезду, к запертым дверям...
-- О господи, скоро ли? -- проговорил старенький господин, в плотно застегнутом старом пальто,
пожимаясь от дрожи и приподнимая фуражку, чтоб освежить голову.-- Братец, который час?
Стр.1