Память строгого режима: История и политика в России. <...> В современной исторической науке традиционные историографические исследования постепенно оказываются на периферии исследовательского интереса. <...> Это связано как с направлением внутри дисциплинарного развития, так и с социокультурным контекстом эпохи. <...> «Войны памяти», «мемориальный закон», «историческая политика», «историческая культура» — эти термины заполнили статьи, монографии и интернет-ресурсы, отодвинув в тень традиционный историографический понятийный аппарат. <...> Учитывая всё это, появление книги, специально посвященной современной исторической политике, — явление закономерное и ожидаемое. <...> Более того, в 2011 г. в свет вышла целая серия изданий, касающихся исторической политики в России и за ее пределами. <...> Очевидно, что это не случайно и связано с активизацией «войн памяти» на постсоветском пространстве, а также усилий действующей российской власти в генерации мемориальных законов и их продвижении в общественно-политические сферы. <...> Именно мемориальные законы становятся одной из ключевых проблем в разбираемой монографии Н. Е. Копосова «Память строгого режима. <...> Историческую политику «путинской» России («нового режима») автор пытается рассматривать как систему, хотя и признает ее противоречивость и разнородность. <...> Копосов пытается вписать в мировой контекст явления, наблюдающиеся внутри нашей страны в области оценок прошлого. <...> В основе современного внимания к прошлому, по точному наблюдению автора, лежит процесс демократизации, приведший к атомизации общественной структуры. <...> Следствием этого стало появление различных версий истории, сформулированных в зависимости от исторического опыта и социально-политических целей различных групп. <...> Он характеризовался кризисом «больших нарративов», 115 № 1 2014 В. В. Тихонов распавшихся на множество микроисторий, сомнением в познаваемости прошлого, и, наконец, появлением на ниве исторических исследований <...>