Предлагается гипотеза, что не только первобытный праздник может обра щаться в войну цивилизованных стран, но в современных условиях глобализации и ста новления «мировой деревни» война может быть редуцирована к праздничным формам. <...> Мирная повседневность не только заполняет собой промежуток между военны ми кризисами, но и служит подготовке к войне. <...> Отсюда престиж последней: она выступает парадоксальной «целью» мирной повседневности. <...> Они исторгают его из стагнации мирной повседневной жизни, где он коснеет в постыдном покое, стремясь к самому низменному идеалу – безопасному сущест вованию собственника. <...> Таким образом, и пространство, и время, пред назначенные для грандиозного поединка, не ограничены и не отделены от осталь ного времени и пространства, как это бывает на конкурсах и состязаниях. <...> Таким образом в массовом обществе происходит максимальная дифференциация войны и праздника. <...> Современность, вопре ки Кайуа, не представляется здесь какимто исключительным падением. <...> Современ ная война, начиная с Первой мировой, теряет меру, до крайности напрягая все силы целых народов. <...> Праздник и война Война в цивилизованном обществе, таким образом, дает ключ к осмыслению дионисийной природы современного праздничного, утверждая как в себе самой, так и в празднике онтологическую парадигму. <...> Война напоминает индивиду, что он не хозяин своей судьбы и что сверхъестественные силы, от коих он зависит, могут вне запно вырвать его из спокойной повседневности и по своей прихоти уничтожить или мгновенно возвысить. <...> Война беспрецедентным образом приковывает к себе все внимание, все остальное оставляя в тени. <...> Она столь же беспрецедентным образом повышает ак тивность социума, возбуждает его. <...> В архаических обществах «войны», лишенные размаха и четких очертаний, име ют жалкий вид по сравнению с праздниками, авторитетно заявляет Кайуа. <...> Следует ли винить во всем новоевропейскую цивилизацию и технизацию <...>