Гёте в письме к Эккерману И все-таки вернемся в зимнюю Малеевку, которая хранит еще много любопытных историй. <...> Для меня, в то время еще только вступающего в большую литературу, Дома творчества представляли шанс увидеть «живьем» писателей, чьи книги я читал, восторгался ими. <...> Я мог видеть их вблизи в библиотеке, в столовой, в застолье, мог встретить их на прогулке по очищенным аллеям заснеженной Малеевки или пересечься с ними на лыжне в берендеевом лесу. <...> Я уже писал, что Мустай Карим, Муса Гали, Сергей Островой, Семен Шуртаков, Амирхан Еники, Сергей Викулов ходили на лыжах и после семидесяти лет. <...> Дома творчества предоставляли молодым и редкую возможность попасть к именитым писателям за один обеденный стол — наши живые классики отличались демократичным поведением, особо тщеславных, требовавших к себе повышенного внимания, как Юлиан Семенов, описанного в начале мемуаров, я не помню. <...> В Малеевке я встречал таких ярких писателей и поэтов, как: С. Викулов <...> 52 Правда, стол номер один, рядом с буфетом, в январе-феврале всегда занимал патриарх Малеевки поэт Сергей Островой со своей женой, знаменитой арфисткой. <...> Составляли им компанию много лет подряд Мустай Карим и Муса Гали. <...> Других «именных» столов не помню, хотя чаще всего рассаживались привычно сложившимися компаниями. <...> Сергей Островой, автор многих песен, которые десятилетиями распевала огромная страна, свои новые подборки стихов печатал только в газете «Правда», а это сопоставимо по престижу с изданием книг в «Худлите» или, сравнивая по-военному — со взятием Берлина или переходом А. Суворова <...> Думаю, что в «Правде» за всю ее историю напечатались не больше пятидесяти поэтов, а их были тысячи и тысячи. <...> Сергей Островой, ярый бильярдист, не катал шары с кем попало, чаще всего он играл с Василием Росляковым, Мустаем Каримом или с графом Олегом Васильевичем Волковым, импозантным старцем, отбывшим двадцать пять лет каторги на Соловках. <...> Кстати, приезжал Островой в Малеевку <...>