Иван Сабило Голый сюрреализм, или Трусы на память (Рассказ) — Твой долг, Лёша, принести коллективу пользу. <...> Ты — человек надёжный, а что боксом не занимался — пустяк, — говорил боцман Кузьмич и аккуратно завязывал мне тяжёлые перчатки. <...> — А что потом? — спрашивал я, поглядывая на белые канаты. <...> Но отвечу: потом холодный душ и бесплатный ужин на родном корабле, — говорил он, снимая с моей руки часы и опуская их в свой карман. <...> Я всего лишь матрос, а не боксёр, у меня… — Что значит «не могу»?! <...> У настоящего матроса и в мыслях не должно быть этого понятия «не могу». <...> Настоящий матрос может всё: надо — он поэт, надо — артист, надо — боксёр. <...> — Ты, салага, какие цветочки любишь? — смеясь, поинтересовался мой противник, когда мы подходили к канатам. <...> Мой противник улыбнулся — хороший такой паренёк с бледным кудрявым чубчиком над узеньким лбом — и стал топтаться рядом со мной. <...> И «скорая» повезла меня в больницу… На похоронах с пламенной речью выступил Кузьмич. <...> Он говорил, что я — преданный коллективу товарищ, что жаль расставаться с такими людьми и что экипаж корабля за мои высокие моральные качества награждает меня именными спортивными трусами. <...> Я надел трусы поверх чёрных форменных брюк, удобнее улёгся в гробу на стружках и блаженно вздохнул: — Нет худа без добра. <...> Ты — человек надёжный, а что боксом не занимался — пустяк, — говорил боцман Кузьмич и аккуратно завязывал мне тяжёлые перчатки! <...>