Начало в № 20 за 2015 г. В Литинституте Через год Кузнецов опять обсуждался на семинаре и прославился не только на весь институт, но едва ли не на всю страну стихотворением «Атомная сказка». <...> Эту сказку счастливую слышал Я уже на теперешний лад. <...> Он пошел в направленье полета По сребристому следу судьбы И попал он к лягушке в болото, За три моря от отчей избы. <...> Это стихотворение теперь входит даже в школьную программу, хотя думается, что не оно является шедевром Кузнецова, но некоторым очень нравится воспринимать русский народ в виде Ивана-дурака. <...> А в те годы о стихотворении Кузнецова писали и А. Михайлов <...> Этого Литинститут допустить не мог, и рецензию на курсовую работу Кузнецова писал маститый советский критик Василий Семенович Сидорин. <...> Конечно, он взял Смелякова под защиту, и переведен на четвертый курс дерзкий студент был только стараниями Наровчатова. <...> Сложная история с курсовой не сделала Кузнецова осторожнее. <...> Следующее недоразумение произошло у него с профессором Друзиным на семинаре по творчеству Блока. <...> В 1970 г. в стихотворении «Поэзия давно легендой стала» он писал: 52 Три поколенья после Блока — серо, Соперника не родилось ему. <...> На Западе нет вещего примера, И сами не приходим ни к чему. <...> Вообще же Кузнецову в институте из преподавателей нравились античница Аза Алибековна Тахо-Годи, «древница» Ольга Александровна Державина, зарубежники Валентина Александровна Дынник и Сергей Дмитриевич Артамонов, преподаватель русской литературы Михаил Павлович Еремин, аспирант Константин Кедров. <...> Что касается друзей, то в молодежных компаниях, которых всегда так много собиралось в общежитии, поэт участвовал, но «в поколенье друга не нашел». <...> Подставив под кран пустую бутылку, он взглянул на Кузнецова и спросил: — Почему вы со мной не здороваетесь? <...> Особые обстоятельства сопутствовали его знакомству с его будущей женой Батимой Каукеновой. <...> Я лично познакомилась с ней уже после смерти поэта, когда готовила передачу <...>