Москва №3 2007 (88,00 руб.)

Стр.1

Стр.2

Стр.3

«Москве» — пятьдесят лет! ЛЕОНИД БОРОДИН ПРЕОДОЛЕВАЯ СМУТУ Каких только мрачных предсказаний не выслушали и не вычитали мы за последние полтора десятка лет в адрес русской литературы вообще и «толстых» литературных журналов — в частности! Скорее всего на уровне подсознания то был побочный продукт общего социального пессимизма: ставился крест на исторической России, обреченной на утрату способности далее и навсегда играть не решающую, но даже сколько-нибудь заметную роль в расстановке мировых сил на исторической сцене. Что и говорить, основания для подобного пессимизма были, ибо яма, в которую рухнула Восточная держава, казалась воистину бездонной, ощущение падения-провала заставляло трепетать сердца... Только трепет был разного окраса. Многие из радостно трепетавших ныне озлобились до неприличия и всеми доступными им способами пытаются выскочить-вырваться из рамок маргинальности, где оказались по причине, мягко скажем, неумного упрямства. Иные и поныне злобствуют и смердят по всякому удобному поводу — благо поводов к тому, к сожалению, еще предостаточно. Воистину судорожно наше возрождение: не сформулированы и не озвучены цели настолько, чтобы без колебаний руководствоваться ими; не определены средства, что испокон веков теснейше увязаны с целями и намерениями; новое качество, в котором возрождается (и наша надежда в том все более близка к уверенности) Русское государство, требует от граждан четкого и определенного выбора поведенческого императива, что нелегко, поскольку не счесть режущих глаз изъянов да и просто откровенных безобразий в сложной, неоднозначной повседневности. Наконец, самое ближайшее будущее наше, как и ранее случалось, поставленное в прямую зависимость от непредсказуемого расклада политических сил, не дает повода для оптимизма настолько, чтобы не спотыкаться в сомнениях и не напрягаться в безуспешных попытках просчитать личные и общественные перспективы в уже, казалось бы, умопостигаемой реальности. щей, надеемся, смуты, крохотный форпост русской государственности журнал «МОСКВА» отмечает пятидесятилетие своего существования. Сама по себе круглая дата — достаточный повод для того, чтобы состоВот в такой обстановке, что напоминает туманный хвост издыхаюялось скромное, то есть по средствам, чествование юбиляра — хотя бы потому, что выжили, что в эпоху сомнительных компромиссов «в порочащих связях замечены не были», если бедствовали, то без воплей о том, если вдруг находился некто, протягивающий руку скромной помощи, то

Стр.1

4 ЛЕОНИД БОРОДИН этот некто был и остается в несуществующем списке тех, кого когда-нибудь назовут (а может быть, и не назовут) героями Русского Возрождения. И, наконец, главное. В эпоху бешенства смуты, в эпоху авантюризма, бесстыдства и бесчестия, в эпоху торжества антигосударственных эмоций, настроений и безответственного горлопанства коллектив редакции журнала «МОСКВА» во главе с тогдашним ее главным редактором Владимиром Николаевичем КРУПИНЫМ, вступая в прямой конфликт с конъюнктурой времени, сформулировал позицию журнала, каковая если и сегодня конфликтует, то исключительно с маргинальными политическими кланами или с откровенной «пятой колонной», то есть со всеми теми, кому возрождение государства в полноте всех ему присущих функций отвратно по причинам, о которых здесь и говорить неуместно. Суть избранной позиции была проста: памятуя о русском историческом опыте, бессмысленно, порочно, если не преступно во время смуты «делать ставку» на самозванцев-честолюбцев, на тех или иных «полевых командиров смуты», на шустро сколоченные партии с невнятными программами и уж тем более на лозунги, коими столь щедра была эпоха начала девяностых годов. ГОСУДАРСТВО как единственный способ самоорганизации народа и ПРАВОСЛАВИЕ, пусть хотя бы как система незыблемых нравственных основ, — вот те базовые ценности, без которых не восстановиться России, если ей еще суждено восстановиться. Нет, не поспешили воцерковленные люди подписываться на журнал после этого нашего «самоопределения», и значительная часть уже не марксистов, но еще атеистов от подписки воздержалась. А когда мы заявили, что не побежим вдогонку прогрессу и не намерены публиковать на страницах журнала всякого рода похабень, что не собираемся ревизовать и модернизировать русский литературный язык в угоду тем, кто задарма полученную свободу слова понял как свободу сквернословия, — тогда вот на какое-то время усохла авторская тропинка к нашей редакции. Зато нынче, когда рукописями «полным-полна коробочка»; когда через раз приходится извиняться перед авторами за то, что втрое сокращенный состав редакции не успевает прочитывать полученные материалы в установленные сроки; когда языком наших публицистов девяностых годов заговорили те, кто, упражняясь в свободомыслии, в те же годы «пороли чушь несусветную» и соревновались друг с другом по затаптыванию русских исторических и культурных традиций; когда второй наш журнал — «Благодатный Огонь» — признан лучшим среди прочих православных журналов; когда издаваемые нами тексты забытых русских мыслителей сделали нашу «Книжную лавку» известной всем, кто неравнодушен к судьбам России; когда через нашу редакцию вышли в литературный мир и прочно утвердились в нем десятки молодых и не очень писателей — нынче мы уверены в том, что наше «малое дело» органично вписывается в очевидную тенденцию, еще оспариваемую, порою весьма злобно поносимую и в то же время справедливо критикуемую за непоследовательность и противоречивость, но повторимся — в очевидную тенденцию возрождения России наше дело вписывается органично. Всех сотрудников нашего немногочисленного коллектива поздравляю с юбилеем журнала и благодарю за терпение, благожелательность и активную заинтересованность в продолжении дела скромного, но по-прежнему востребуемого.

Стр.2

К А М Е Р Т О Н ВАЛЕНТИН СОКОЛОВ (1927–1982) ЧЕРЕЗ МРАК И СМЕРТЬ * * * ЧЕРЕЗ ТЮРЬМЫ, В жизни лагерной, в жизни застойной, Под суровым арктическим небом Никогда не бывал я спокойным, Никогда не взволнованным не был. И в слова, в золотые монеты Самой тонкой узорной чеканки, Переплавилось сердце поэта И разбилось в словесные склянки. Я скопил эти золота тонны, Чтоб была по мне память богата, И к округлому телу колонны Я прибил эту ветошь бушлата. Чтобы видел родной городишко В день весенний, в базарную людность, Где, кому окрыленную юность Подарил сероглазый мальчишка; Чтобы та кареокая Рита, Как и прежде, безумно влюбленной, На безмолвных, на каменных плитах По ночам обнимала колонну. 1952

Стр.3