Цвет фона:
Дмитрий Андреевич ФУРМАНОВ
ЕПИФАН КОВТЮХ
Рассказ
Во второй половине 1917 года с Кавказского фронта расходились по домам полки
царской армии. Епифан Ковтюх, находившийся в это время в Эрзеруме, получил какую-то
незначительную командировку, но вместо того, чтобы снова воротиться в далекую турецкую
крепость, предпочел укатить на Кубань, где в это время уже кипела грозно революционная
борьба... Приехал в Таманский отдел, в родную станицу Полтавскую, где жили старики -
родители.
Годы войны он провел на турецком фронте, за боевые отличия с фронта уезжал в звании
штабс-капитана...
Но офицерский чин не тронул, не изменил сырую и свежую натуру Ковтюха, не заразил
его недугами гнилой офицерской среды, - он ехал в станицу к привычной трудовой жизни - к
хозяйству, к скотине, к земле... И начал бы снова пахать, если б волны гражданской борьбы
не увлекли его за собою...
Первое время только присматривался и многого не понимал, не знал еще тогда, не видел,
какой размах принимают события, что надо делать, куда идти... Трудовая, тяжелая жизнь,
потом война, это бесконечное мотание по фронту - не дали ему возможности столкнуться с
книгами и людьми, которые разъяснили бы существо борьбы, историю этой борьбы,
рассказали бы про большевиков, про другие партии... События нахлынули, как мутный поток,
и в этом потоке он сразу ничего не мог рассмотреть, отличить, понять, разобраться понастоящему.
Но трудовое чутье подсказало верную дорогу... Станица Полтавская была одна
из гнуснейших станиц - здесь кулацкое казачество было спаяно особенно крепко, немало бед
натворило оно за время гражданской войны на Кубани. Зато и неказачье, так называемое
иногороднее, трудовое население станицы, объединилось уже с первых дней...
Надо помнить, что Кубань все время как бы распадалась на две половины: казаки,
коренное население, считали себя господами положения, владели большими участками
земли, жили наемной батрацкой силой. А наезжие - "иногородние" - шли на заводы, в
мастерские, внаймы к богатому казаку или крепко маялись на жалких осколках земли. И
глубокая вражда, взаимная ненависть кипели, не стихая, по городам, по станицам Кубани...
Грянул гром революции - и казакам он был сигналом борьбы за "свободную Кубань", борьбы
за то, чтобы на Кубани остались одни казаки.
Гром революции пробудил с новой силой у неказачьей трудовой Кубани страстную
охоту сбросить ярмо, освободиться от гнета, зависимости, горькой нужды... И началась
борьба... Тесно льнули к иногородним трудовые казаки, особенно те, что приходили с
фронта, но тем ожесточеннее и злее рычала в негодовании упитанно-сытая полудикая
кулацкая Кубань... По станицам - где совет, где по-старому казачий атаман. Атаман правит и
станицей Полтавской... Перепутались власти на Кубани, и уж чувствуют все грозное дыхание
решительной битвы, знают, что двум властям не бывать, что только мечом одна другую
положит на месте... Идут недели и месяцы... За Октябрьскими днями и Кубань поняла, что
подступают последние моменты, близится удар... С Дона приехал Покровский, жестокий,
трусливый генерал; создается добровольческая армия. Кубанская рада - дите тупых богатых
казаков - мало-помалу теряет остатки власти, и офицерский произвол добрармии
захлестывает Кубань. Горячо работают большевики... Создается областной совет народных
депутатов - его на съезде своем выбирает иногородняя трудовая масса Кубани... Потом -
Военно-революционный комитет... Красные отряды... Первые открытые схватки... Это
заполыхали кровавые языки ожесточенной гражданской войны. Загорелась Кубань... Все
быстрей, все неожиданней мчатся события... Железным шагом идет к победе трудовая
масса...
Ковтюх живет в Полтавской. То и дело собираются у него станичники-соседи,
Стр.1