А вот Петр Пустота, герой романа Виктора Пелевина, угодил не в простую ловушку, а в настоящий капкан. <...> Разрываясь между жизнью комиссара при красном командире Василии Чапаеве – непрос том, говорящем загадками человеке, больше напо минающем мифический персонаж, – и жизнью пациента 17й психиатрической больницы, где сам он – интересный случай для диссертации главврача, Петр существует гдето на окраине вре мени, не имея возможности взять верх над мучаю щими его кошмарами. <...> И будто бродя в темноте на ощупь, герой мучительно пытается доискаться, достучаться, до думаться до смысла всего происходящего с ним. <...> Сон – одноразовый продукт подсоз нания, из серии «поносил и выбросил», и чем больше всего проживаешь во сне, тем менее прис пособленным становишься там, где просыпаешь ся. <...> Его тра гедия не только в невозможности удержать, заце питься за ускользающий сон, навсегда остаться по одну сторону баррикад, но и в неспособности да же выявить его, избавиться от ложного «я», живу щего ложной жизнью, представляющейся ему сном. <...> Эти две странные судьбы – сны, одолеваю щие одного человека: одна, происходящая в тысяча девятьсот девятнадцатом году, – с трагикомич ностью жизней людей, отштампованных по едино му образцу, с развязностью агитационных речей, с холодным блеском то и дело вынимаемых маузе ров и бессмысленным фарсом, а другая, берущая для нас отсчет гдето в начале нулевых, – с навяз чивостью чужих маний, постепенно становящихся собственными, со всеобщим поиском смысла или отказом от него во имя выздоровления, с «расстре лом» из четырех инъекций. <...> И слова, которыми мамы обычно успокаивают своих детей: «Не бойся, это был всего лишь сон», теряют свое значение, и мама 49 Виктор Пелевин «Чапаев и Пустота» Издательство «Азбука− классика», 2015 ЭССЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ БИБЛИОМИР уже не мама, а усатый Чапаев, и говорит он тебе, мол, что спи, что не спи, все одно – сон, потому что кроме сна ничего <...>