В судьбе Булата, не столько соседствующей с нашей судьбой, пожалуй, возглавившей ее течение, то вя лое, то горестное, — в этой судьбе есть неч то, что всегда будет приглашать нас к прис тальному раздумью. <...> Может быть, устрой ство личности Булата, весьма неоткровенное, не поданное нам на распах нутой ладони… <...> Устройство этой личности таково, что оно держит нас в особенной осанке, в особенной дисциплине. <...> Перед ним, при нем, в связи с ним, в одном с ним пространстве не следует и не хочется вести себя недостойно, не хочется поступиться честью, настолько, насколько это возможно. <...> Всетаки хочется както немножко выше го лову держать и както не утруждать позво ночник рабским утомленным наклоном. <...> Бу лат не повелевает, а как бы загадочно и кротко просит нас не иметь эту повадку, эту осанку, а иметь всетаки какието основа ния ясно и с любовью глядеть в глаза совре менников и всетаки иметь утешение в чело вечестве… <...> И, может быть, в нашей любви, в нашем пристрастии к Булату есть некото рая ни в чем не повинная корысть, потому что, обращаясь к нему, мы выгадываем, вы гадываем свет собственной души… <...> ». Валентин Берестов: «Песни Булата сопро вождали меня всю жизнь, и очень мне помо гали. <...> И меня спасала одна только песня — «Надежды маленький оркестрик». <...> И однажды описан ное в ней сбылось: на зеленый пригорок в той местности, где я жил, поднялись кларнетист, трубач, человек с фаготом и барабанщик. <...> Я увидел этот маленький оркестрик во плоти! <...> И этот маленький оркестрик сыграл для меня! <...> .» 12 Евгений Евтушенко: «Молодежь припала к песням Окуджавы, как к очистительному роднику надежды. <...> Эти песни распространя лись с быстротой молнии по стране, несмотря на то, что ни разу не исполнялись ни на ра дио, ни по телевидению. <...> Они звучали на маг нитофонных лентах в квартирах рабочих, инженеров, физиков и лириков, их пели под гитару на стройках, в поездах. <...> Слуцкий на творческом вечере Окуджавы вспомнил, как он <...>