Фиговые деревья окружали кухни; лес смоковниц тянулся до зеленых куш, где рдели гранаты меж
белых хлопчатников; отягченные гроздьями виноградники поднимались ввысь к ветвям сосен; под
платанами цвело поле роз; на лужайках местами покачивались лилии; дорожки были посыпаны черным
песком, смешанным с коралловым порошком, а посредине тянулась аллея кипарисов, как двойная
колоннада зеленых обелисков. <...> Его
монументальная прямая лестница из черного дерева, где в углах каждой ступеньки стояли носовые части
захваченных вражеских галер, красные двери, помеченные черным крестом, с медными решетками -защитой снизу от скорпионов; легкие золотые переплеты, замыкавшие верхние оконца, -- все это
придавало дворцу суровую пышность, и он казался солдатам столь же торжественным и непроницаемым,
как лицо Гамилькара. <...> Выздоравливавшие солдаты, которые ночевали в храме
Эшмуна, отправились сюда на заре, плетясь на костылях. <...> Тут были люди разных наций -- лигуры, лузитанцы, балеары, негры и беглецы из Рима. <...> Теперь же
наемников возненавидели за то, что им нечем было уплатить. <...> Этот долг смешивался в представлении
народа с тремя тысячами двумястами евбейских талантов, которые требовал Лутаций, и Карфаген считал
наемников такими же врагами, как и римлян. <...> Она теперь кончилась вопреки его воле, и он, отчаявшись в Карфагене, передал начальство над
наемниками Гискону. <...> Гордясь тем, что они подчинили своей воле Республику, наемники рассчитывали, что смогут,
наконец, вернуться в свою страну, увозя в капюшонах плащей жалованье за пролитую ими кровь. <...> Когда он увидел, что никто из пугавших его вооруженных людей не выказывает к нему
ненависти, из груди его вырвался глубокий вздох; он стал что-то бормотать и засмеялся сквозь радостные
слезы, которые текли у него по лицу; потом схватил за ручки полную чашу и воздел ее к небу, вытянув
руки, с которых свисали цепи; глядя ввысь и продолжая держать в руке чашу, он произнес:
-- Привет прежде <...>
Саламбо.pdf
Флобер Г.
Саламбо
************************************************
Gustave Flaubert. Salammbo (1862).
Пер. с фр. - Н. Минский.
Киев, Государственное издательство
художественной литературы, 1956.
OCR & spellcheck by HarryFan, 30 October 2000.
Корректура sad369 (30.09.2006) выполнена по изданию:
Флобер Г. Собрание сочинений в 5 т.
М., Правда, 1956; (библиотека "Огонек")
Том 2, -- 372 с. -- с. 3-234.
************************************************
I
ПИР
Это было в Мегаре, предместье Карфагена, в садах Гамилькара.
Солдаты, которыми он командовал в Сицилии, устроили большое пиршество, чтобы
отпраздновать годовщину Эрикской битвы, и так как хозяин отсутствовал, а их было много, они ели и
пили без всякого стеснения.
Начальники, обутые в бронзовые котурны, поместились в среднем проходе под пурпуровым
навесом с золотой бахромой. Навес тянулся от стены конюшен до первой террасы дворца. Простые
солдаты расположились под деревьями; оттуда видно было множество строений с плоскими крышами -давильни,
погреба, амбары, хлебопекарни, арсеналы, а также двор для слонов, рвы для диких зверей я
тюрьма для рабов.
Фиговые деревья окружали кухни; лес смоковниц тянулся до зеленых куш, где рдели гранаты меж
белых хлопчатников; отягченные гроздьями виноградники поднимались ввысь к ветвям сосен; под
платанами цвело поле роз; на лужайках местами покачивались лилии; дорожки были посыпаны черным
песком, смешанным с коралловым порошком, а посредине тянулась аллея кипарисов, как двойная
колоннада зеленых обелисков.
Дворец Гамилькара, построенный из нумидийского мрамора в желтых пятнах, громоздился в
отдалении на широком фундаменте; четыре этажа его выступали террасами один над другим. Его
монументальная прямая лестница из черного дерева, где в углах каждой ступеньки стояли носовые части
захваченных вражеских галер, красные двери, помеченные черным крестом, с медными решетками -защитой
снизу от скорпионов; легкие золотые переплеты, замыкавшие верхние оконца, -- все это
придавало дворцу суровую пышность, и он казался солдатам столь же торжественным и непроницаемым,
как лицо Гамилькара.
Совет предоставил им его дом для пира. Выздоравливавшие солдаты, которые ночевали в храме
Эшмуна, отправились сюда на заре, плетясь на костылях. Толпа возрастала с каждой минутой. Люди
беспрерывно стекались ко дворцу по всем дорожкам, точно потоки, устремляющиеся в озеро. Между
деревьями сновали кухонные рабы, испуганные, полунагие; газели на лугах убегали с громким блеянием.
Солнце близилось к закату, и от запаха лимонных деревьев испарения потной толпы казались еще более
тягостными.
Тут были люди разных наций -- лигуры, лузитанцы, балеары, негры и беглецы из Рима. Наряду с
тяжелым дорийским говором раздавались кельтские голоса, грохотавшие, как боевые колесницы,
ионийские окончания сталкивались с согласными пустыни, резкими, точно крики шакала. Грека можно
было отличить по тонкому стану, египтянина -- по высоким сутулым плечам, кантабра -- по толстым
икрам. На шлемах у карийцев горделиво покачивались перья; каппадокийские стрелки расписали свое
тело большими цветами; несколько лидийцев с серьгами в ушах садились за трапезу в женских одеждах и
туфлях. Иные, намазавшись для праздника киноварью, похожи были на коралловые статуи.
Они разлеглись на подушках, ели, сидя на корточках вокруг больших блюд, или же, лежа на
Стр.1