Петербургский книговик / 231 ПРОЛЕТЕТЬ ЗОЛОТОЕ СТЕКЛО Юрий Казарин. <...> Совсем нередкий случай в современной поэзии: генезис такой поэзии опреде лить нетрудно: классические размеры, точные рифмы, находки, нацеленность на метафоричность в том смысле, когда из метафоры вытекает определенный смысл, а не заумь, замешенная на современных спецэффектах с надеждой ошарашить, столь принятая в современных интернетресурсах (именно потому так много фейсбучных стихослагателей, которые жаждут лайков и получают их: ведь общеизвестно, что на всякую яркую ерунду всегда найдутся поклонники). <...> Да, и еще нацеленность на точность высказывания, когда этого требует течение стихотворе ния… <...> Ну и оглядка на всю классическую русскую поэзию, которая, как огромное меловое облако, возвышается над лучшими стихами Юрия Казарина, книгу кото рого я прочитал неспешно. <...> Именно неспешно, поскольку собрание стихотворений поэта требует именно такого прочтения, подругому лучше не читать совсем, пото му что стихи этого автора как бы добавляют, продолжают друг друга. <...> Это не тот случай, когда поэт заполняет страницы книги всем тем, что написалось на протя жении жизни без всякого отбора и оглядки. <...> // Кто это ходит и пишет // узкой стопой по воде, // лыбится, плачет и дышит // белой слезой в бороде // Чтобы увидеть плотвичку — // кружев дыхательных дрожь, // ночью горящую спичку // прямо к воде поднесешь». <...> Лаконичность, простота (не та, которая хуже воровства) и виртуозность строк показательна не только для автора, но и примечательна для читателя. <...> И еще, как бы в продолжение: «Мед золотой листвы выпит наполовину, // в дерево наливают с неба прозрачный дым, // выпи тое пространство — вечности смотрит в спину, // видит березу, медом полную золотым». <...> И заключительное четверостишие: «Сердце не надломить хлебом неучерстви вым — // Разве что надорвать, как золотой листок — // листик, листочек, лист — вместе с прозрачным дымом: осень тебя целует прямо <...>